— Сомневаюсь, — произнёс Олаф мягко, — учитывая то, что однажды я напугал оскорблениями огромного тролля.
Незнакомец открыл и закрыл рот; Мурроу ухмыльнулся, взял из своего блюда голову лосося и передразнил его, пальцами открывая и закрывая пасть рыбы; зал взревел хохотом, люди захлопали по столам.
— Я слыхал о чудесных подвигах Обетного Братства, — заявил Верховный король достаточно громко, его голос прорезал шум и гам, царящий в зале, и наступила тишина. — Встреча с огромным троллем произошла во время охоты за тем серебряным кладом?
— Там или где-то рядом, — непринуждённо ответил Воронья Кость. — Холмистая местность, название которой вылетело у меня из головы. Там жил тролль, которого звали Глирнна — Кошачий глаз, и я случайно оказался там.
— Выходит удача у тебя никудышная, поэтому ты и потерпел здесь крушение, — прорычал рыжеволосый, увидев в этом возможность отыграться. Вороньей Кости стало его почти жаль.
— Может и так, — но, тогда я попал в ещё более худшее положение, потому что Глирнна оказался троллихой, а как известно, женщины их племени куда хуже мужчин. Но та же самая удача привела меня сюда, за стол Верховного короля, точно также, как и тебя.
Это вызвало ещё более громкий смех, и Маэл Сехнайлл подал знак, чтобы Воронья Кость продолжал; где-то взвизгнула и захихикала женщина — на неё шикнули — слушать историю было интереснее, чем шушуканье по тёмным углам.
— Заметьте, — продолжал Воронья Кость, и Гьялланди увидел его глаза, невозмутимые и блестящие, словно летнее море, почти бесцветные, лишь свет от факелов отражался в них, — Я не отрицаю, что наложил в штаны, после того как услышал её голос. "Кто здесь?" — проревела троллиха, она стояла, зажав в одной руке кремень, и уставилась на меня, прямо как Мурроу только смотрел что на лосося.
Мурроу замер, из рта вывалился кусочек рыбы.
— Итак, я рассказал Глирнне, кто я такой, — добавил Воронья Кость, а тем временем по скамьям раскатывался смех, — но, оказалось, я не произвёл на нее никакого впечатления. "Раз уж ты пришёл сюда, я раздавлю тебя", — прокричала она и сжала кулак, растерев камень в мелкий песок. “Тогда я выжму из тебя воду, также как из этого камня”, — ответил я, и вытащил из сумы молодой сыр, крепко сжал его в кулаке, и тогда между пальцами заструилась сыворотка и закапала на землю.
Послышался хохот и стоны, потому что это была старинная уловка. Воронья Кость улыбнулся и хлопнул ладонью по столу.
— Да, да, — продолжал он, — вы можете смеяться, но как видите, этот старый трюк всё ещё работает. Однако, это не охладило троллиху. "Ты что же, совсем не испугался?" — спросила она, и я достаточно прямо ответил. "Не тебя", — ответил я, хотя больше лукавил, чем говорил правду. "Тогда давай бороться", — предложила Глирнна. Мне это не понравилось, поэтому я пораскинул мозгами и придумал вот что: “А давай выкрикивать оскорбления?”, — сказал я ей. Всем известно, что хорошее оскорбление, вызывает гнев, а гнев всегда доводит до доброй драки.
— Итак, троллиха крепко задумалась, да так, что я даже мог слышать, как мысли ворочаются у неё в голове. "Отлично", — согласились Глирнна, и считая себя самой хитрой, заявила, что начнёт первой. "Ну что же, говори", — ответил я, и она глубоко вдохнула.
Повисла густая, словно дым, тишина, тогда Воронья Кость сделал паузу, скорчив гримасу, будто глубоко задумавшийся тролль. А затем проорал:
— “Твоя мать была крючконосым гоблином”, — и смущённо пожал плечами. — Это было её лучшее оскорбление. Мне очень жаль, что вам пришлось слышать это.
— А чем ответил ты? — раздался голос, и Воронья Кость развёл руками.
— Я наложил стрелу на тетиву и натянул лук, — сказал Олаф. — Я разве не говорил, что он был при мне? Ну что же, лук у меня был. Я прицелился и закричал: "От тебя несёт, хуже, чем из ведра с прогорклым овечьим жиром и тухлыми кишками", а затем выстрелил. Стрела угодила ей под рёбра, так что она вскрикнула. Человек от такой раны свалился бы замертво, но троллиха попыталась вытащить стрелу и спросила, что же так ударило её.
Я ответил, что это и было оскорбление, хотя, скорее, соврал.
"Почему же оно засело так глубоко?" — спросила троллиха и, наконец, вырвала стрелу вместе с куском мяса на наконечнике, таким же огромным, как тот, что лежит на блюде короля Бреги.
Забавная история и выражение лица Гилла Мо вызвали смех, нож для еды в руке короля замер на полпути ко рту.
— И я сказал ей, почему, — произнёс Воронья Кость среди повисшей тишины. — Потому что меткое оскорбление пускает корни.
"Так у тебя есть ещё?" — поинтересовалась она. "Есть", — сказал я. — "Твоя старая мамаша настолько безмозглая, что решила прибить птицу, сбросив её со скалы". Затем я выстрелил, и стрела попала ей в глаз. Признаюсь, что это вышло случайно, ведь тогда я не так ловко стрелял из лука, а на самом деле целился в ногу.