Мурроу зарычал и выкрикнул им по-ирландски, а затем с сияющим видом обернулся к Вороньей Кости.
— Эти перемазанные навозом коровьи задницы, считают, что на нашем флаге скорее мелкий голубок, чем орёл, поэтому я ответил им, что это совсем не орёл, а нахохлившийся ястреб.
Нахохлившийся ястреб. Вороньей Кости пришлась по душе эта идея, и он решил после боя рассказать Гьялланди, — скальд старался держаться подальше от таких событий, не будучи бойцом, и не имея к войне какой-либо склонности.
Совсем близко рога издали звуки, похожие на пердёж. Стоящие рядом с Вороньей Костью воины закрутили головами, разминая шеи, потуже затягивали ремешки на шлемах, кто-то прикоснулся к амулету, кто-то перекрестился; некоторые на миг обернули к Олафу покрытые дождевыми каплями лица, кто-то даже улыбнулся ему. Воронья Кость задавался вопросом, будут ли они сражаться за него.
— Дождь кажется забавным, когда хлещет из водостока, а ты сидишь под крышей, в тепле и выглядываешь наружу, — мрачно сказал Хальфдан, воины рассмеялись и заметили, что он совсем раскис. Кэтилмунд пошутил, что Хальфдан не прочь пересидеть битву в тёплом местечке вместе с Берлио. Её имя и мысли о ней, или о нём, что теперь стал ей, заставили всех умолкнуть, шелестел лишь дождь, а они тем временем двинулись вперёд, спотыкаясь о кочки и проваливаясь в ямы. Воронья Кость понятия не имел, где они точно находятся, но, в конце концов, все остановились, тяжело дыша, словно быки, раздувающие ноздри. Снова протрубили рога.
Даже самые суровые воины, кроме Мурроу, конечно же, не были рады дождю, капли падали с неба, словно камушки. Они били в лицо, стекали под кольчугу, впитывались в шерстяную рубаху и скатывались по шее. Сапоги промокли насквозь, с кос капала вода, и Воронья Кость мрачно размышлял — бывает ли вообще в Ирландии другая погода.
— И это вы называете дождём? — спросил Мурроу, довольно ухмыляясь, словно свинья в грязной луже.
— Похоже, только ты да он не обращаете на дождь внимания, — отозвался Хальфдан и, смахнув дождевые капли с бороды, указав на каменное изваяние поблизости. — Как думаешь, Воронья Кость, кто это такой?
Воронья Кость не знал. Выветренный и загаженный птицами камень высотой в половину роста мужчины с вырезанным на нём барельефом — юноша одной рукой держит собаку за шкирку, другая рука поднята вверх, из выбоины на месте ладони торчит мокрый пучок травы. Лицо юноши, выщербленное и покрытое пятнами, выражало недоумение, отколотый нос усиливал его.
— Спроси Мурроу, — проворчал он, но великан лишь пожал плечами, смахнув с носа дождевые капли.
— Кто знает? Может это Кухулин[20]. Это — Тимайр, и здесь полно таких камней.
Тимайр, холм Тары, или Холм королей. Воронья Кость узнал, что здесь собирались ирландские правители и провозглашали Верховного короля. Здесь стояло множество столпов и памятных камней, и конечно же, обе стороны знали об этом. Подходящее место, чтобы встретиться и сразиться друг с другом без утомительных маршей в поисках противника.
Подходящее место сыграть в игру королей, тому, кто решает — кому жить, а кому умереть.
— Лучники!
Крик раздался откуда-то спереди, щиты поднялись, воины пригнулись. По щитам застучало, будто дождь усилился. Что-то впилось в траву рядом с ногой Вороньей Кости, но это оказалась не стрела, а камень, как сначала подумал Олаф. Нет, не камень, а гладкий кусок свинца.
— Пращи, — крикнул Мурроу. — Во имя Дагды, я ненавижу пращников больше, чем лучников.
Прозвучал звонкий удар и все разом вытянули шеи, озираясь вокруг. Брюти дрожащей рукой снял шлем и посмотрел на вмятину.
— Боги Ирландии, — воскликнул Мурроу, заметив удивлённый взгляд Брюти. — Да ты просто счастливчик, почти как настоящий Уи Нейлл.
Брюти потрогал вмятину на шлеме, куда угодил свинцовый снаряд, поднял голову и ухмыльнулся. Следующий снаряд с влажным чавканьем угодил ему в челюсть, разбрызгав во все стороны кровь и зубы. Мурроу нахмурился, глядя как мучительно умирает Брюти, дрожа, как испуганный кролик.
— Далеко ему до удачи Уи Нейллов, — сказал он, не отводя глаз от мёртвого тела, лежащего, словно соломенная кукла. — Держите щиты выше, парни.
— Напомни-ка мне ещё раз, — мрачно произнёс Мар, нарочито громко, чтобы услышал Воронья Кость, — почему мы, северяне, сражаемся на стороне ирландцев против других северян?
— Всё из-за какого-то топора, — проревел чей-то незнакомый голос, ярость наполнила Воронью Кость, ушибленная сторона головы запульсировала болью, и он гаркнул так, что вздулись жилы на шее.