ча, в силу болезней все реже появляющегося в Лаборатории.А в результате на факультете его личность обрасталатаинственностью, если не анекдотов, то привлекательныхрассказов о его слабости и силе его ума.По праздникам и в день его рождения членыЛаборатории собирались на квартире Николая Ивановича. И шуткам и скетчам не было конца.После смерти казнелюбивого владыки в отношенияхмежду людьми наступило некоторое потепление, ановый вождь в коломянковом пиджаке требовал отученых, чтобы “наука перла вперед”. Но когдасемнадцать крупных ученых во главе с НиколаемИвановичем, поверив “коломянковому пиджаку”обратили внимание правительства на недостаткиработы в науке и предложили перспективный план ееразвития по химии, разработав строгую структуруорганизации и взаимодействия создаваемых институтовмежду собой, то этот план был с благодарностью принят.И пролежал пять лет без движения, а затем вынут былна свет как собственная идея мудрости партии и правительстваи служил основой создания научных центров вразных частях страны.Разумеется, что никто из составителей плана не былприглашен в директора таких институтов. Здесь всебыло как раз наоборот. Во главе институтов былипоставлены явные или неявные враги составителейперспективного плана развития науки. Так директоромодного из институтов катализа становится ученый,путевку которому в науку дал Николай Иванович, нокоторый всю оставшуюся жизнь доказывал бесперспективностьтеорий Кобцева. А направления, развитыеКобцевым в катализе, были уже давно использованы дляпостроения минизаводов производства кислот заграницей, например, в Австралии и Японии, а еготеории анализировались крупными учеными мира намеждународных совещаниях этого профиля.Увы, Кобцев был болен, а его сотрудников на этисовещания не пускали как раз те, кто не хотел никакогонаучного обсуждения этих самых работ Кобцева, твердяо их не перспективности, создавая ситуацию забвения итаинственной бессмысленности теорий Кобцева.По мере отрыва Николая Ивановича от разных формнаучного общения с зарубежными исследователямивнутри его лаборатории росло недовольство собственнымслабым движением в науке, а точнее отсутствиемакадемических званий у отдельных сотрудников Лаборатории,которые, став докторами, профессорами, недопускались в академические аудитории, где заседаютакадемики и члены-корреспонденты. Нужно было новоепоколение, не помнящее заслуг Николая Ивановича вхимии, которые в своей преданности и исполнительностисумело бы найти свой путь, тихо и скромно забывоб учениях Шпитального и Кобцева. Но такое поколениееще только подрастало, еще только пестовалось вкоридорах партийной исполнительности и академи-ческой преданности.А в это же самое время мозг Николая Ивановичаохватывает новые горизонты пока еще не познанного идостаточно темного пространства “информации,мышления и времени”. Только благодаря важностипонимания этой тематики специальные физикохимические журналы открывают путь для публикациистатей Николая Ивановича, работ, которые касаются исамого возникновения сознания как фактачеловеческого разума. Уже при подготовке монографиипо этой тематике, как всегда и ранее, он встречается соголтелой критикой его монографии. Но в это времяслучилось необыкновенное. Президент АкадемииНесмеянов, втайне сам писавший мемуары о перипетияхсобственной жизни, может быть впервые всталоткрыто на строну Кобцева, признав актуальностьпубликации его монографии по информации имышлению, что вызвало недоумение присутствующихакадемиков, а , вторя ему, вдруг сам, сходящий со сценынауки и жизни Александр Наумович признал: “Мы зря всвое время отдали за рубеж теорию Кобцева”. Так вконце жизненного пробега, казалось, признавалисьзаслуги Николая Ивановича перед наукой “Химия”.Этопроисходило не от хорошей жизни стареющихакадемиков, но от того, что их самих теснило новое,молодое поколение с воронова крыла взлетающего внебо исполнительного послушания. И перед глазамивечности, эти старые и умудренные опытом жизни инаучных битв ученые в тайне своего сердца понимали,что истина глубже фактов, которым они служили, отягощаясвою грудь премиями и истощая дух разума.Николай Иванович увидел выход в свет собственноймонографии и даже опубликовал в ней главу “Физикасознания”, но, увы! , не мог даже здесь высказать сокровенноео роли Бога и Человеческого сознания, полагая,что когда-нибудь и эта, написанная им часть монографииувидит свет. На 71-году от рождения НиколайИванович уходил из жизни, “побежденный лишь роком”,оставляя близких, науку и учеников. В последний мигжизненного мгновения его взгляд “увидел что-то важноевпереди, он широко открыл глаза, затем быстро зажмурилих, лицо его просияло, и он погас”.