— Тонкое одеяло снега не повредит тому, что цветёт в эту часть моего сезона. И ветер стирает старое, чтобы освободить место новому.
— А я буду держать Циклона и Водоворот у реки, — сказала Вода.
— Мы можем лететь со штормом ночью, и пусть Вороны, Ястребы и люди на Грейт Айленд следят за врагом в дневное время, — сказала Зима.
Мег улыбнулась.
— Это было бы хорошо. И тогда печенье может везти… Мистер Ферриман! Он собирался поговорить с людьми в своей деревне о приготовлении Волчьего печенья.
— Похоже, один или два контейнера направляются в нашу сторону, — сказал Саймон.
— Остаются шрамы и дым, — сказала Тесс.
Чёрные пряди внезапно появились в её волосах, когда она посмотрела на Эребуса Сангвинатти, который ответил ей тем же.
— Один из Сангвинатти умер, не так ли? — спросила Мег. В её глазах блеснули слёзы. — Простите, мистер Эребус. Может быть, если бы я сделала разрез раньше, я могла бы…
— Нет, — Эребус выглядел встревоженным. — Сладкая кровь одновременно чудесна и ужасна. Её нельзя проливать просто так.
— Но её нужно пролить, — прошептала она.
— Это ты должна обсудить с Саймоном, — мягко сказал Эребус. Затем он неохотно добавил: — И с человеческим целителем.
Лоренцо втянул в себя воздух, но это был единственный признак того, что теперь он понял, как пристально Сангвинатти наблюдал за Мег Корбин.
Саймон снова взял конверт. Он вытащил фотографию и положил её на стол. Когда Мег побледнела, он обнял её.
— Её обозначение было кс783, — сказала Мег.
— Как её звали? — спросил Саймон.
— У неё не было имени. Она не хотела. Она… она не была похожа на нас с Джин. Она хотела, чтобы кто-то позаботился о ней, и она хотела чувствовать эйфорию, когда её режут. Это всё, чего она хотела. Ей нравилось, что её держат в резервации, — Мег вздрогнула. — Снаружи не было ничего, кроме образов, которым она должна была научиться, чтобы описать видения.
— Значит, она не сбежала, как ты?
Мег покачала головой.
Никто не произнёс ни слова. Никто не двигался. Иные ждали с жутким терпением.
— Распорядитель, должно быть, продал её, — наконец сказала Мег. — Или отослал её по какой-то причине.
— Ты можешь догадаться о причине, — сказал Саймон.
— Она не была… Ходячие Имена не всегда были осторожны в том, что они говорили вокруг нас. Я слышала их однажды, когда они оценивали некоторых девушек. Они сказали, что пророчества кс783 были точными, но им не хватало дальности. Она не могла видеть пророчества так, как Джин.
— Или так, как можешь ты?
Вулфгард кружил вокруг того, что они все изначально пришли обсудить.
— Пора поговорить о том, что произошло вчера утром, — сказал Генри. — Мег, что ты помнишь?
— Мне приснился плохой сон, ужасный сон, и я проснулась с криком, потому что мне было так страшно. Я так боялась, но не знала почему, и мне пришлось сделать порез, чтобы увидеть опасность. Надо было сначала позвонить кому-нибудь…
Саймон зарычал.
— … но я не могла ждать. Мне казалось, что моя кожа расколется сама по себе, потребность была настолько подавляющей, — она коснулась кончика носа. — Как будто моя кожа раскололась как в ту ночь, когда мне приснились кровь и чёрные перья на снегу.
— Итак, ты положила полотенце на пол в ванной, легла и сделала длинный разрез, — сказал Генри.
— Я не помню ни полотенца, ни того, как я легла. Я не помню, как выбирала, где резать. Я была в таком отчаянии, что просто… резала. Потом я попыталась проглотить слова и боль, потому что только так мы можем запомнить пророчество.
— Боль? — это был первый раз, когда Лоренцо заговорил с начала собрания.
Когда Мег побледнела и, казалось, не могла ответить, Саймон сказал:
— Пока пророк не заговорит, будет очень больно. Нет ничего, кроме боли, пока она не заговорит. Так наказывают девушек… их режут, а потом не дают говорить.
Монти взглянул на левую руку Мег, вспоминая шрамы, которые он видел, когда её привезли в больницу.
— Это подтверждает кое-что из того, о чём я думал, — сказал Лоренцо.
— Что ещё, Мег? — спросил Генри. — Что случилось после пореза?
— Саймон пришёл, и это был Саймон, — сказала Мег.
Саймон выглядел встревоженным.
— А кем ещё я могу быть?
— Ты был Саймоном, а потом перестал им быть. Ты стал мягким и липким.
Он отпрянул от неё.
— Я этого не делал!
— Ты это сделал! Ты был в порядке, а потом облизал…
Эребус вскочил на ноги с ужасным выражением на лице.