— Мы не пьём сладкую кровь!
Саймон вскочил на ноги, его клыки удлинились.
— Это правило для твоего народа, а не для моего.
— Ты слизывал мою кровь, — сказала Мег дрожащим голосом. — Ты слизал мою кровь, и она сделала тебя больным.
— Не больным! — рявкнул Саймон.
Теперь Мег стояла и смотрела на Монти.
— Вот почему все эти плохие вещи происходят, не так ли? Вот почему Воронам было так плохо, что они не могли улететь.
«Он боится за неё», — подумал Монти, взглянув на Саймона. «Он не хочет, чтобы она рассказала остальным, что выяснила».
— Не больным! — крикнул Саймон. — Сядь, Мег, и перестань валять дурака, а то я тебя укушу!
— Я не дура, и ты не можешь меня укусить!
— Я могу укусить очень сильно!
С зачарованным ужасом Монти увидел, как ноги Эребуса превратились в дым, одежда превратилась в плоть; увидел, как Влад и женщина-вампир вскочили на ноги; увидел, как Генри возвышается над всеми ними, а его сильные пальцы теперь заканчивались свирепыми когтями Гризли; увидел, как волосы Тесс стали красными с широкими чёрными прядями. Блэр и Эллиот столпились у стульев, встав между вампирами и Саймоном, который был полностью сосредоточен на Мег.
Элементалы были единственными, кто не казался обеспокоенным, и Монти нашёл их любопытный интерес более пугающим, чем быть пойманным в середине ужасной битвы.
Затем Саймон схватил Мег за плечи, не обращая внимания на её испуганный крик боли, и поднял её на цыпочки. Даже тогда ему пришлось слегка наклониться, чтобы оказаться с ней нос к носу.
— Я не знаю, как долго длится безумное женское настроение, когда ты в периоде, но ты не сделаешь ничего глупого, пока не сможешь думать чётко! — крикнул Саймон. — И если ты попытаешься быть глупой, я укушу тебя, несмотря ни на что.
Она смотрела в Волчьи глаза, покрасневшие от ярости. Потом она схватила его за свитер. Увидев, как он поморщился, она, должно быть, вырвала пару пригоршней меха вместе с материалом.
— Мясорубка, — прошептала Мег.
Её глаза, лицо, голос были странно пусты.
Все в комнате замерли.
— Мечта мясорубки, — сказала она. — Нужна боль, нужен страх, чтобы сделать лучшее мясо. Сунуть руку в мясорубку и всё это пережевать. Держите мясо живым, пока вы режете и измельчаете. Он меня найдёт! Он… Саймон!
Он опустился вместе с ней, когда она обмякла, укачивая её на коленях, пока он лизал её щёку.
— Мег? Мег!
Лоренцо протиснулся мимо Генри и Тесс.
— Дайте мне взглянуть.
В какой-то момент Лоренцо стоял на коленях по другую сторону от Мег, глядя на разъярённого мужчину. В следующее мгновение мужчина с Волчьей головой схватил Мег и зарычал на доктора.
— Позвольте мне помочь, — сказал Лоренцо. — Именно поэтому вы согласились предоставить мне офис в Дворе, не так ли? Так я могу помочь?
Блэр положил руку на плечо Саймона.
— Он позволит вам помочь.
Монти поаплодировал мужеству доктора. Он не был уверен, что у него хватит смелости поднести руки так близко к зубам Волка.
— Она упала в обморок, — сказал Лоренцо. — Её тело защитило её от того, что она видела. Что объясняет некоторые моменты эйфории, которую испытывают эти девушки, — он откинулся назад. — Нет ли поблизости места, где она могла бы отдохнуть?
— В кабинете есть Волчья лежанка, — сказал Влад. — Это как раз напротив.
— Она приходит в себя, но кто-то должен остаться с ней, — сказал Лоренцо.
— Я останусь с нашей Мег, — сказала Зима.
Блэр сжал плечо Саймона.
— Саймон.
Предупреждение.
Когда Мег открыла глаза, Вулфгард выглядел почти как человек.
— У тебя уши мохнатые, — сказала она.
Саймон заскулил.
— Давайте устроим её, — сказал Лоренцо, поднимаясь на ноги. — Затем у меня есть кое-какие мысли, которыми я хотел бы поделиться со всеми вами.
Саймон поднялся с Мег на руках. Влад направился в кабинет, за ним следовали Саймон, Лоренцо, Зима и женщина-вампир.
Монти обмяк в кресле, истощённый адреналином последних нескольких минут. Он не смотрел им в глаза, но заметил, что все терра индигене пытаются восстановить равновесие. Теперь Эребус снова выглядел человеком, как и Генри. Чёрный цвет исчез из волос Тесс, и Блэр с Эллиотом вернулись на своё место у стены.
«Кто-нибудь из них понимает, что Саймон Вулфгард влюбляется в Мег Корбин?» — задался вопросом Монти. «Понимает ли Вулфгард свою реакцию на девушку? А как же Мег? Как она себя чувствует? Что бы сделали Иные, если бы один из них влюбился в человека?»
Ещё одно осложнение, но то, что Мег описала перед тем, как упала в обморок, было более тревожным и, скорее всего, более безотлагательным.