– Весьма отдаленной, – кривя душой, признался я.
– И все же, ваше высочество! Я прошу вас, представьте меня своей родственнице.
На мой взгляд, Марию Стюарт нельзя было назвать красавицей. Но вся Европа, во всяком случае, вся аристократическая ее часть, утверждала обратное. И хотя прекрасные каштановые волосы, нежнейшая белая кожа, точно наилучший шелк, не являлись измышлением льстивых дворцовых пиитов, однако выразительные карие глаза шотландской королевы, пожалуй, казались посаженными чересчур близко, да и нос, пусть и правильной формы, был длинноват. В остальном же она была вполне хороша, и если бы не какое-то странное, неуловимое впечатление жесткой решительности, не сходившее с лица венценосной узницы, ее привлекательность невозможно было бы оспаривать. Сейчас же она до смешного напоминала “несгибаемую борцицу за права женщин быть мужчинами”, наряженную в повседневное платье состоятельной горожанки Елизаветинской эпохи.
– Вы пришли освободить меня?! – с места в карьер набросилась на Рейли истосковавшаяся по общению беглая королева.
Понятное дело, эта знаменательная фраза не могла остаться незамеченной оставленным на корабле Лисом.
– `Та не, чисто так, от экскурсии отбился `, – не замедлил вставить он. – `Капитан! Вопрос в порядке ознакомления с окружающей средой. Ты ж в этих краях вроде как абориген? `
– `Не совсем `, – счел необходимым уточнить я. – `Но в Лондоне бывал частенько `.
– `Это хорошо `, – удовлетворенно растягивая слова, заметил Рейнар. – `Я это к тому, что ежели нас в какой-нибудь здешний каземат запроторят – отсюда ж выбираться надо будет! Я ж надеюсь, ты тут все ходы и выходы знаешь `.
– `Не знаю `, – честно сознался я.
– `А вот это ты зря `. – Голос Лиса был суров. – `Это ты напрасно. На фига ж ты здесь шарился, если не знаешь, как отсюда когти рвать. Эдак мы по твоей милости зависнем в темнице сырой, шо тот бедный товарищ, махая крылом `.
Увы, великий и могучий русский язык моего напарника становился порою слишком могуч для восприятия.
– `Мне надо было здесь поработать с архивами `, – начал оправдываться я. – `К тому же здесь хранятся драгоценности английской короны… `
– Да?!! А вот с этого места поподробнее. – В тоне моего верного соратника появился столь неприкрытый и однозначный интерес, что я невольно осекся, понимая, что сболтнул лишнее.
От дальнейших объяснений меня избавил приход, вернее, прибег уже знакомого нам боцмана с “Дерзновения”. Полы его куртки торчали из-под черненого панциря с золотой насечкой. Судя по богатству отделки, раздобытого в арсенале Белого Тауэра.
– Милорд! – становясь во фрунт, сказал он, переполняясь важностью момента. – Перед воротами – лорд-канцлер и с ним еще два каких-то джентльмена из Тайного совета, а с ними еще люду всякого звания набилось без счета. Велите принять или… – Боцман выразительно провел ребром ладони по стальному горжету [18].
Рейли вопросительно поглядел на Марию Стюарт, не столько испрашивая у нее позволения действовать, сколько пытаясь узнать, не желает ли она что-либо сказать по поводу столь неурочного визита. Впрочем, неурочного ли? Лондон, столица Британии, со всеми предместьями, а может, и со всеми торговцами, съехавшимися повыгоднее продать товар на многочисленных рынках города, вряд ли насчитывал более двухсот тысяч жителей. Стоит ли удивляться, что после перестрелки с отрядом Дадли, после недавней канонады, а тем паче после появления на лондонских улицах обезоруженных йоменов королевской стражи, столицу охватила тихая паника. Представляю, какие слухи сейчас передавались из уст в уста от Уайт-Чепл до самого Вестминстерского аббатства! То, что пираты напали на город, – так это яснее ясного. Правда, возможно, что это не пираты, а испанцы вместе с валлийцами и, для пущей жути, с ирландцами. Почему ирландцами? Да как же без них! Они известные смутьяны! В общем, ужас кошмарный! Что-то надо делать, но непонятно что: то ли бежать, то ли обороняться, то ли сначала обороняться, а потом все-таки бежать. Кому ж, как не лорду-канцлеру, лорду мэру и, должно быть, спикеру палаты общин, разбираться с неожиданной напастью! Правда, пришли они не одни, а во главе толпы. Но для народного собрания обычно хватает холостого залпа поверх голов. Для лордов же необходимы аргументы более весомые.
– Лайонард Бэрри! – кладя руку на плечо боцмана, начал Уолтер, решив не дожидаться выяснения точки зрения освобожденной королевы Шотландии. – Ступай к воротам и оповести собравшихся, что городу ничего не угрожает. Лондонцы могут возвращаться к своим обычным делам. А тем трем джентльменам, которые желают меня видеть, передай, что ее королевское величество Мария Стюарт, волею Божией регентша при малолетнем короле Англии Джеймсе I, почтила меня высокой честью, сделав лордом-протектором королевства. О чем я их с великой радостью извещаю. А также довожу до сведения этих господ, что не позднее чем через два часа я намерен собрать в королевской резиденции Тауэр всех лордов членов Тайного совета для решения насущных вопросов. В особенности тех, которые вытекают из решения ее величества королевы Елизаветы I сложить с себя бремя королевской власти.
– Прошу прощения, милорд, – потупился Лайонард, – я так складно не запомню.
– Ерунда! – отмахнулся самозваный лорд-протектор, – растолкуй им как сумеешь. Только гляди никого не убивай! Да, и вот еще что! Объяви, что я гарантирую жизнь и свободу всем пришедшим сюда лордам. Но те, кто пожелает уклониться от выполнения своего священного долга, будут доставлены в Тауэр под конвоем и размещены в одной из здешних башен на вечное поселение.
– Понял! – услышав знакомые ноты в голосе любимого командира, расплылся в широкой, почти добродушной улыбке Лайонард Бэрри. Затем, лязгая доспехом, неловко поклонился и бросился выполнять приказ.
– Ваше величество! – Смерив взглядом удаляющуюся фигуру боцмана, Рейли вновь повернулся к королеве Марии. – Прошу прощения, я не успел представиться.
Физиономия наглеца выражала столь необъятную бездну раскаяния, что в нее свободно бы провалились Тауэр, Лондон и пол-Англии в придачу. – Мое имя…
Судя по лицу Марии Стюарт, благородное прозвание, гордо озвученное необычайным освободителем, не порождало у нее ни малейших воспоминаний.
– Рейли? – повторила она. – Но… Откуда вы, милорд?
– Из Девоншира! – гордо расправил плечи пират. – Я выходец из древнего девонширского рода. Наш герб: в серебряном поле две волнистые червленые перевязи влево – есть память о крови, пролитой из ран, полученных рыцарями нашего рода в Крестовых походах.
– `Ну вот, пошло-поехало. Мой герб – баран, падающий с недостроенного моста, шо означает: ежели мне в голову какая мысля стукнет – хрен меня нем остановишь! Вы шо, англичане, все на эту тему повернутые?! ` – раздался на канале связи укоризненный голос Лиса.
– `Все! ` – гордо резюмировал я. – `Во всяком случае – истинные англичане! `
– Мадам! – между тем продолжал потомок истекших кровью крестоносцев. – Смею надеяться, вы одобряете сделанные мною распоряжения и позволите мне впредь столь же ревностно защищать ваши интересы и интересы нашего обожаемого короля Джеймса.
– Я верю вам, милорд Рейли! – принимая горделивую позу, звонким, хорошо поставленным голосом изрекла королева-регентша. – И благодарю вас за все то, что вы для нас сделали.
Впрочем, а что еще она могла сказать?
Глава 6
Причинять людям зло большей частью не так опасно, как делать им слишком много добра.