Блу повернулась к Нив, которая продолжала оптимистично потягивать чай.
— Это правда? Это потому, что духи прошли сквозь меня?
— Ты позволила им вытянуть из себя энергию, — невозмутимо ответила Нив. — У тебя ее довольно много, но не настолько.
У Блу мелькнули две внезапные мысли. Первая: «У меня довольно много энергии?» И вторая: «Кажется, я раздражена». Не то, чтобы она специально позволила духам вытягивать свою силу.
— Ты должна научить ее защищаться, — обратилась Нив к Море.
— Я обучала ее кое-каким вещам. Я не совсем никудышная мать, — сказала Мора, вручая Блу чашку чая.
Вмешалась Блу:
— Я это пробовать не буду. Пахнет отвратительно.
Она достала стаканчик йогурта из холодильника. А затем, из солидарности с матерью, обратилась к Нив,
— Мне раньше не приходилось защищаться при наблюдении у церкви.
Нив призадумалась,
— Поразительно. Ты настолько усиливаешь энергетические поля, и я удивлена, что они не нашли тебя даже здесь.
— О, стойте, — с раздражением вмешалась Мора, — нет ничего пугающего в мертвых людях.
Блу все еще видела призрачную позу Гэнси, расстроенную и озадаченную. Она сказала:
— Мам, эти духи у церкви… Ты можешь как-то предотвратить их смерти? Предупредить их?
Тут раздался звонок. Он пронзительно зазвенел дважды и не остановился, что означало, что Орла все еще на линии с другим клиентом.
— Черт, Орла! — заворчала Мора, хотя Орлы рядом не было, чтобы услышать её недовольство.
— Я возьму, — сказала Нив.
— Ох, но… — Мора не закончила то, что собиралась сказать.
Блу задалась вопросом, думала ли она о том, что Нив обычно работает больше, чем за доллар в минуту.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — обратилась мать к ней после того, как Нив покинула кухню. — Большинство из них умирает от сердечных приступов, от рака, от других вещей, с которыми нельзя помочь. Тот парень умрет.
У Блу появилось ощущение странной скорби, которое уже возникало раньше.
— Не думаю, что парни из Аглионбая умирают от сердечных приступов. Для чего ты тогда так беспокоишься, рассказывая это клиентам?
— Для того чтобы они могли привести в порядок свои дела и сделать все, что хотят, до смерти.
Мать повернулась, одарив Блу очень знающим взглядом. Она выглядела так внушительно, как только может кто-либо, стоя босиком в джинсах, с чашкой воняющего перегноем чая.
— Я не собираюсь останавливать тебя от попыток предупредить его, Блу. Но тебе нужно знать, что он не собирается верить тебе, даже если ты найдешь его, и это, вероятно, не спасет его, даже если он узнает. Ты можешь не позволить ему сотворить какую-нибудь глупость. Или можешь разрушить последние несколько месяцев его жизни.
— Ты Полианна[4], — огрызнулась Блу.
Но она понимала, что Мора была права, по крайней мере, в отношении первой части. Почти все, кто приходил на ум, считали, что ее мать устраивала им светские развлечения. Что Блу думала, она будет делать: выследит студента Аглионбая, постучит в окно его крутейшей тачки, Лэнд Ровера или Лексуса, и попросит его проверить тормоза или обновить полис страхования жизни?
— Возможно, я в любом случае не могу помешать тебе познакомиться с ним, — вздохнула Мора. — Я имею в виду, если Нив права относительно того, почему ты его видела, то тебе суждено его встретить.
— Суждено, — повторила Блу, сердито глядя на мать, — это очень весомое слово, чтобы бросаться им за завтраком.
— Остальные, — сказала Мора, — позавтракали очень давно.
Лестница скрипнула, вернулась Нив.
— Ошиблись номером, — объяснила она своим без эмоциональным голосом. — Такое часто бывает?
— Наш отличается на одну цифру от номера компании мужского эскорта, — ответила Мора.
— Ах, — сказала Нив, — это все объясняет. Блу, — добавила она, когда снова села за стол, — если хочешь, я могу попытаться посмотреть, что его убьет.
Это быстро привлекло внимание Моры и Блу.
— Хочу, — выдохнула Блу.
Мора хотела было ответить, но затем просто сжала губы.
Нив поинтересовалась:
— У нас есть виноградный сок?
Озадаченная, Блу подошла к холодильнику и достала кувшин.
— Клюквенно-виноградный?
— Сработает и такой.
Прибывая всё еще в смятении, Мора дотянулась до шкафа и достала оттуда темно-синюю салатницу. Она поставила ее напротив Нив. Не слишком аккуратно.
— Я не буду нести ответственность за все, что ты видишь, — произнесла она.
Блу уточнила:
— Что? Что это должно означать?
Никто не ответил.
С мягкой улыбкой на лице Нив вылила сок в чашу до краев. Мора выключила свет. Снаружи вдруг стало ярко по сравнению с тусклой кухней. По-апрельски свежие деревья прижимались к окнам как раз в той части дома, где она завтракала, зеленый листик на зеленом листике на стекле. И Блу внезапно осознала, что деревья вокруг приобрели некий смысл: как будто находишься посреди леса.
— Если собираешься смотреть, пожалуйста, будь тихой, — поправила Нив, не глядя ни на кого конкретно.
Блу выдвинула стул и села. Мора облокотилась на стойку и скрестила руки на груди. Редко можно было увидеть Мору расстроенной и не сделать с этим хоть что-нибудь.
Нив попросила:
— Повтори, как его имя?
— Он только сказал «Гэнси».
Она засмущалась, произнося его имя. Каким-то образом сама мысль, что она приложит руку к его жизни или смерти, сделала его символическое присутствие на этой кухне ее ответственностью.
— И этого достаточно.
Нив наклонилась над салатницей. Ее темное отражение медленно двигалось в чаше. Блу все думала над тем, что сказала мама:
«Я не буду нести ответственность за все, что ты видишь».
От этого казалось, что все, чем они занимались, наполнялось каким-то особенным смыслом. Дальше от хитрости природы и ближе к религии.
Наконец, Нив забормотала. И хоть Блу и не могла расслышать значение бессловесных звуков, Мора выглядела торжествующей.
— Ну, — сказала Нив, — вот оно.
Она сказала это будто «Вот оно», и Блу сразу поняла, чем это обернулось.
— Что ты увидела? — уточнила Блу. — Как он умер?
Нив не сводила глаз с Моры. Она задает той вопрос, но каким-то образом, в то же самое время она озвучивает ответ.
— Я видела его. А затем он исчез. Растворился. В абсолютное ничто.
Мора повернула в воздухе свои руки. Блу очень хорошо был знаком этот жест. Её мать пользовалась им, вместо того, чтобы приводить множество аргументов, говорящих, что она была права. Только на этот раз то, что она была права, ознаменовалась разглядыванием чаши, заполненной клюквенно-виноградным соком, и Блу понятия не имела, что всё это значит.
Нив произнесла,
— Вот буквально только что он был здесь, а в следующие мгновение, его будто и не существовало вовсе.
— Бывает, — сказала Мора. — Здесь в Генриетте. Есть у нас такое место, или места, которые я не могу видеть. А бывает, в другой раз, что я их вижу, — тут она даже не взглянула на Блу, да так, что Блу заметила, что мать очень старается не смотреть на свою дочь, — такое, чего никак не ожидаю увидеть.
Теперь Блу припомнила то бесчисленное количество раз, сколько её мать настаивала, что они непременно должны остаться в Генриетте, даже, несмотря на то, что жить здесь становилось недешево, даже, когда появлялись возможности переехать в другой город.
Как-то раз Блу перехватила электронную почту на компе своей матери; одно письмо было от клиента-мужчины Моры, который просто-таки умолял Мору привезти Блу «и всё остальное, без чего ты не можешь прожить» в его дом в Балтиморе. В своем ответе ему, Мора обоснованно возразила, что для переезда нет никаких возможностей. И на то есть много причин, главная из которых, она никогда не покинет Генриетту и последняя, откуда ей знать, может он серийный убийца. В ответ на он прислал только грустный смайлик. Блу всегда гадала, что с ним сталось.
4