Но фрекен Августа уже разорвала хлопушку с чиновником.
— Послушай, Вилли,— крикнула фру Лунд, размахивая хлопушкой над головой,— я их собираю для нашей учительницы.
А господин Вилли, который разрывал хлопушки то с фру Лунд, то с фру Маддерсон, все читал и читал, стишок за стишком, под дружный смех и рукоплесканья.
— Ах, господин Вилли, я обожгла себе пальцы,— томно простонала фру Маддерсон, кокетливо поводя пальцами в воздухе.
Вилли продолжал читать:
— «Encore un baiser qui ne tire à rien...» — Но тут он вдруг остановился.— Ну нет, это уж чересчур,— сказал он, а алые губы его, казалось, лоснились от удовольствия.
— Что он сказал? — прохрипела фрекен Сайер; кашмирская шаль сползла с ее плеч, и она сидела, вытянув перед собою руки с растопыренными пальцами, точно старая ведьма, что тянется к огню, греясь у костра.
— Дай-ка сюда! — крикнула Люси и вырвала у Вил-ли билетик, чтобы, зардевшись, прочитать его вместе с господином Скоу, усы которого шекотали ей щеку, как усы сержанта ласкают щеку дамы под звуки тихого вальса в танцевальном зале.
Ничего нельзя было расслышать, хлопушки хлопали снова и снова, и все молодые читали наперерыв, откидываясь назад, весело хохоча.
— Постойте,— воскликнул Вилли, вскочив с места,— исполнение, черт возьми, мое!
И он крикнул, заглушая остальных:
— «Amour, amour, oh, chose difficile...» [Любовь, любовь, о, сложная штука... (франц.)]
— Давай сюда,— сказала фру Лунд,— я их собираю!
— Ничего же не слышно! — крикнула фрекен Сайер, покачиваясь взад и вперед в своем дубовом кресле.
— Боже мой, господин Вилли,— послышался голос фру Маддерсон.
А фрекен Оттилия по-юношески вытянула шею, выползая из собственного декольте.
— «Amour, amour, oh, chose difficile...»
— Хотя бы уж скорее встать из-за стола,— сказала фру фон Хан, которая у себя на дюне не привыкла к стихам французских кондитеров.
— Вас посещают замечательные мысли,— отозвался чиновник и в третий раз разорвал хлопушку с фрекен Эмилией: когда он, думая о будущем, перебирал в уме свои женские знакомства, она ему все же наиболее импонировала своею положительной солидностью.
Сидя подле господина Скоу, фрекен Люси кудахтала от смеха. Возгласы на датском языке перемежались с французскими стишками. Фру Маддерсон показывала господину адвокату через стол свой бедный обожженный пальчик, а фру Лунд, поднявшись с места, чуть не вступила в рукопашную с Вилли, который вспрыгнул на стул.
— Не желаете ли, фрекен? — спросил лакей, снова обносивший гостей хлопушками, подставляя вазу фрекен Августе фон Хан.
— Как им весело,— сказала фрекен Сайер, глаза которой совершенно перестали слезиться.— А ведь смех, советник, полезен для здоровья.
Фрекен Люси, отклонившись назад, совсем упала в объятия Скоу, а фрекен Минна сказала адвокату Майеру:
— Ведь это же чудесно, когда молодежь может веселиться в семейном кругу.
— Вас хлопушки не прельщают? — спросил господин Вильям Аск фру Беллу Скоу.
И когда она покачала головой, Вильям сказал:
— Власть денег, фру Скоу, все же ничто перед властью жизни.
— Да,— тихо ответила фру Скоу,— есть вещи, которые еще сильнее кружат голову.
Вилли вдруг спрыгнул со стула.
— С вами, фрекен Хольм,— крикнул он, протягивая хлопушку компаньонке и заглядывая ей в глаза своим сверкающим взором.
— Благодарю, господин Вилли,— ответила она,— но я слишком мало знаю по-французски.
— Милочка,— крикнула фрекен Сайер,— вы-то себе пальчики не обожжете.
— Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду,— шепнула фрекен Люси.— Давай с тобой! — громко сказала она, протягивая хлопушку Вилли.
— «Amour, amour, oh, bel oiseau...»[Любовь, любовь, о, прекрасная птица... (франц.)]
Хлопушек не осталось. Статский советник взял по-следнюю, которая оказалась пустой.
— Кондитер как в воду глядел,— сказал он,— не стоит тратить стихи на стариков.
Среди наступившего затишья подали чаши с водой, и общество ополоснуло кончики пальцев.
— Ну, дети, на доброе здоровье, утешили вы старуху.— И фрекен Сайер поднялась, опираясь на руку статского советника.
— Не знаю, когда уж на это на все будет наложен запрет,— сказала фру фон Хан, проходя мимо чиновника.
Господин Вилли на мгновение задержался в столовой и, заложив руки в карманы, играя глазами, обозрел покинутое поле брани.
— Да, Лауритцен,— сказал он лакею,— есть много видов ночных кабачков, и семейная жизнь тоже находится в развитии.
Он еще немного постоял.
— Вы что же, без места?
— Покамест да,— ответил лакей, полируя себе ногти салфеткой.
— Ну ничего,— сказал господин Вилли, поворачиваясь, чтобы идти,— вы и так не пропадете.