Возвращение было нерадостным. Революция отступала по всему фронту. Свободы, дарованные в манифесте 17 октября, теперь не имели значения. 3 июня правительство разогнало II Государственную думу, члены социал-демократической фракции в ней были арестованы. В Луганске полиция также не дремала: 2 мая было арестовано 27 активных членов партии.
Но Ворошилов полон энергии и решимости проводить в жизнь постановления V съезда. Об этом он говорил на собрании рабочих в Вергунской балке в ночь на 24 июня. О том, каково было влияние большевиков в Луганске даже в эти тяжелые и опасные для них дни, можно судить по числу собравшихся: их было (по разным источникам) от полутора до двух тысяч. Главным событием дня стала речь Ворошилова. Он охарактеризовал положение дел, особо подчеркнув, что в создавшейся ситуации необходимо перейти в подполье, законспирироваться и в то же время использовать все легальные возможности работы.
Это было последнее, вплоть до 1917 года, выступление «Володьки» перед луганскими товарищами…
Полиция давно охотилась за вожаком луганских рабочих, и вот неизбежное случилось: в ночь на 31 июля 1907 года Ворошилова арестовали.
Для него начинался новый период. За четыре года, проведенных в Луганске, Климу Ворошилову открылось многое. Митинги и сходки товарищей-рабочих, слежка полиции и конспирация, листовки и оружие для дружинников, страстные диспуты на партийных съездах — все эти жизненные грани сделались привычны ему. Он полюбил эту жизнь, она нравилась ему, в ней он видел свое призвание и смысл своего существования. Поражения и неудачи лишь подстегивали его. И вот теперь ему предстояло узнать и другую сторону бытия революционера — тюрьмы и ссылки.
В Луганске из простого рабочего парня он вырос в народного вожака. Теперь он знал: у него есть сила, позволяющая вести за собой людей, они охотно прислушиваются к его словам и идут за ним. В эти революционные годы была выплавлена основа, стержень характера Ворошилова. Теперь этой основе предстояло закалиться в тюрьмах и ссылках.
Пока же он сидит в знакомой камере луганской тюрьмы. «Матушка» Ворошилова — А. Л. Гущина получает письмо: «Многоуважаемая Анна Лукинична. Я арестован. Не знаю, долго ли буду сидеть, или нет, но дело не в этом. Я прошу вас теперь сделать вот что: сходить к Пузанову на Московскую улицу № 141, дом Золотуна против Преображенской церкви, сказать им, чтобы они прислали мне черную сорочку, брюки какие-нибудь грязные и какое-нибудь одеяло… Меня арестовали по предписанию из Петербурга, где сказано, чтобы меня обыскать и поступить по результатам. Так как у меня при обыске ничего не найдено, то меня должны освободить после допроса…»
«Матушка» не только выполнила просьбу Ворошилова, но и сама принесла ему в тюрьму подушку, одеяло. Арестованного и не думали выпускать. Теперь его судьба решалась местным жандармским ротмистром, губернским жандармским управлением и министерством внутренних дел.
5 сентября 1907 года в Петербург была послана переписка по делу Ворошилова, в которой екатеринославский губернатор ходатайствовал о «высылке крестьянина Ворошилова в одну из отдаленных местностей под гласный надзор полиции сроком на три года». Ответ не слишком задержался—9 октября 1907 года департамент полиции секретно уведомил екатеринославского губернатора: «По рассмотрению… обстоятельства дела о содержащемся под стражей в луганской тюрьме крестьянине Клименте Ефремове Ворошилове, изобличенном в революционной деятельности и в подстрекательстве рабочих к забастовкам, г. министр внутр. дел постановил: выслать Ворошилова в Архангельскую губернию под гласный надзор полиции на три года, считая срок с 1 октября 1907 года».
Ворошилов готовится к ссылке. П. Пузанов получает записку: «Достань валенки, капелюху и теплую тужурку». Товарищ принес в тюрьму вещи, но только вместо тужурки — кожух. Смеется Ворошилов:
— Зачем ты принес кожух? Если удирать придется, так зацеплюсь еще где-нибудь, порву, испорчу…
Пузанов поинтересовался:
— А ты что, думаешь?.. — пауза была многозначительной.
— Жди, скоро буду, — еле слышно ответил Клим, Попрощались.
23 октября 1907 года Ворошилов этапным порядком был отправлен в Архангельск.
Правительство России в своем арсенале орудий борьбы с революционным движением издавна располагало таким средством, как ссылка, но после поражения революции оно стало практиковать ее в гораздо больших размерах.
Тюремный вагон набит битком. Большинство составляют уголовные, публика эта весьма несимпатична и часто опасна, поэтому политические стремятся держаться вместе. Быстро возникают знакомства, определяются симпатии и антипатии. Делятся пережитым, но осторожно: кто знает, нет ли среди ссыльных провокатора, осмотрительность никогда не бывает лишней в жизни революционера. Тут же начинаются неизбежные споры.