Два дня Покрасс с Френкелем сидели в «музыкалке» театра «Кривой Джимми», вымучивая песню про будённовцев. Ничего путного долго не получалось. Дмитрий наигрывал всякие еврейские напевы, выуживая из них маршевые такты, Анатолий подбирал слова. И вдруг — эврика! — Покрасс поймал нужный ритм, и Френкель нашёл под него точные стихи. Песня зазвучала: «Мы — красные кавалеристы, / И про нас / Былинники речистые / Ведут рассказ...»
В то время в театр «Кривой Джимми» заглянул секретарь реввоенсовета 1-й Конной армии Сергей Николаевич Орловский — он хотел выяснить, чем этот театр мог бы быть полезен Красной армии. Покрасс и Френкель показали ему новую песню. Орловский повёл их в гостиницу «Палас-отель», где размещался штаб. Музыкант и поэт предстали перед командирами Будённым, Ворошиловым, Щаденко. В гостинице нашлось пианино, Дмитрий сыграл на нём свой «Марш», а Анатолий подпел слова. Ворошилов сказал: «А что, под коня подойдёт!»
«Марш» был одобрен. Будённый взглянул на Ворошилова:
— Композитору и поэту денег бы выдать, чай голодают, хотя бы по десять миллионов.
Деньги в то время были обесценены, и гонорар в несколько миллионов был скудным.
Ворошилов не возражал, но добавил:
— Уж если давать деньги, то нужно, чтобы настоящие знатоки проверили и дали заключение, насколько соответствует песня с точки зрения музыкальной; в Ростове ведь есть консерватория, вот пусть там и оценят.
Покрасс и Френкель в сопровождении двух бойцов-конников отправились в консерваторию. Её директор Михаил Фабианович Гнесин и группа профессоров прослушали песню в темпераментном исполнении Покрасса. «Это не музыка», — вынесли они приговор.
Но авторы и конники настаивали: «Песню похвалило командование Конармии, так что выдайте хорошее заключение».
Гнесин подписал одобряющий документ.
Дмитрия Покрасса зачислили в 1-ю Конармию на должность композитора. Он исполнял «Марш красной кавалерии» на митингах, собраниях, на привалах, концертах. Специально для этого в обозе возили на телеге пианино.
Ни слова, ни музыка «Марша» нигде тогда ещё не были напечатаны — он жил в эскадронах, его передавали из уст в уста. Только в 1922 году «Марш красной кавалерии» был положен на ноты композитором Львом Владимировичем Шульгиным как народная песня. Значительно позже будет признано авторство: музыка Дмитрия Покрасса, стихи Д’Актиля.
Френкель спустя годы говорил, что своего текста «Марша» в точности не помнит, но видит, что теперь он сильно изменён. По скромности поэт называл себя не столько автором, сколько «родоначальником» этой песни.
С «Марша красной кавалерии» Климента Ефремовича Ворошилова станут называть первым красным офицером. Этим признавался его высокий военный приоритет среди комсостава Красной армии.
Почему пальма первенства была отдана именно Ворошилову? Возможно, потому, что он был командиром РККА, раньше никак не связанным со старой Русской армией. И ещё потому, что он — настоящий народный военный вождь, понятный каждому красноармейцу. Он родился и вырос в рабочей среде низовой, буйной Российской империи. Его, простого шахтёрского парня, на военный путь поставила революция. Поставила не случайно. С. М. Будённый говорил о Ворошилове: «Бой — это стихия, что неотступно привлекала его. Там он дышал полной грудью». М. К. Левандовский: «В боях под Ростовом я видел его (Ворошилова. — Н. В.) всегда впереди всех».
Впервые комсостав Советской Республики был назван красными офицерами в приказе Реввоенсовета от 14 февраля 1918 года (то есть чуть ранее официального создания Красной армии) в связи с выпуском курсов по подготовке революционных командиров. Затем прошли выпуски 1-х Петроградских кавалерийских — 1 августа и 1-х Петроградских пехотных курсов — 15 августа 1918 года. Все выпускники — бывшие унтер-офицеры (сержанты) царской армии и лишь один, самый заслуженный из них, георгиевский кавалер Александр Ильич Трасков, был вахмистром (старшиной). В списке выпускников он значился красным офицером номер один.
Когда была создана регулярная Рабоче-крестьянская Красная армия, её командный состав, красных офицеров стали называть красными командирами — краскомами. Со временем первых красных офицеров забыли. Впоследствии большинство из них были репрессированы, в том числе и Трасков.
И вот появился новый красный офицер номер один, им был назван Ворошилов.
В период становления советской власти мнения о Ворошилове были противоречивыми.