Полиция усилила рыскания по Луганску, его пригородам, вылавливая «книгоношей» с вредной литературой. Многие местные агенты «Искры» были арестованы.
В 1901 году Норинский почувствовал опасность провала и в срочном порядке отъехал из Луганска. Затем по той же причине покинул город и Шелгунов. Это привело к некоторому ослаблению работы созданных ими кружков. Однако революционное движение луганских рабочих не затухало, оно медленно, но неуклонно обретало ещё более масштабный размах.
В 1902 году луганские социал-демократические кружки объединились и объявили себя партийной организацией. Был оформлен Луганский социал-демократический комитет. Во главе его стал Яков Израилевич Моргенштейн.
К Ворошилову члены комитета пока пристально присматривались. Его приглашали на нелегальные собрания, давали отдельные поручения.
1903 год был отмечен важными событиями в российском социал-демократическом движении. В августе сначала в Брюсселе, затем в Лондоне был проведён очередной II съезд РСДРП. На нём разрозненные группы российских социал-демократов были объединены в политическую партию. Но в только что возникшей партии произошёл раскол на две фракции: последователей Ленина и всех остальных. Сторонники Ленина провозгласили себя большевиками (они получили большинство при выборах центральных учреждений партии), а своих оппонентов — меньшевиками.
На съезде шла жесточайшая идеологическая борьба между разными группами в партии: «экономистами», бундовцами, националистами. Даже среди «искровцев» обнаружились разногласия по таким вопросам, как отношение к диктатуре пролетариата, к аграрной программе, к праву наций на самоопределение.
Большевики в этой борьбе одержали победу.
Весть о победе на II съезде РСДРП большевиков разлетелась по всем социал-демократическим организациям России. Пришла она и на Донбасс. Большевизм как политическое течение решительно набирал силу. Повсеместно началось размежевание между ленинским и плехановским[35] крыльями недавно рождённой партии.
Власти Донбасса сразу поняли: от большевиков им надо ждать больших неприятностей. Полиция напрягла мускулы и стала энергично зачищать «гнёзда» социал-демократов. Был основательно выпотрошен Луганский комитет — взяты под арест его руководители Моргенштейн, Яковлев, Крупицкая, Скопникова, другие активисты, изъят весь архив комитета, ликвидирован гектограф, на котором печатались «летучие листки». Охранка[36] изрядно потрясла рабочие организации на заводах Гартмана и патронном. Гартмановские социал-демократические лидеры Агапов, Дайков, Перчихин, Ткаченко-Петренко, Уваров, Цукублина, Шушер уцелели, остались на свободе. Они, уйдя в глубокое подполье, не только сумели сохранить организацию, но и помогли рабочим патронного завода наладить работу социал-демократического кружка.
Клим Ворошилов стал членом РСДРП в октябре 1903 года. На закате своей жизни он рассказывал молодым советским партийцам, что в то далёкое время начала 1900-х годов в обстановке подполья и строжайшей конспирации оформление приёма в партию проходило особым образом. Человек проверялся в условиях острейшей классовой борьбы и полицейских преследований, за него ручались те, кто хорошо его знал и был твёрдо уверен, что не приведёт в ряды партии провокатора. За всякий промах приходилось платить дорогой ценой: потерей товарищей по революционной борьбе — их сажали в тюрьмы, ссылали на каторгу, отправляли на поселение в дальние края империи. Поэтому при оформлении в партию не оставлялось никаких следов, даже не выдавалось партийных билетов.
Члены партии были связаны друг с другом преданностью идеи, взаимным доверием. Посланцы вышестоящих комитетов, профессиональные революционеры, приезжая на места, являлись в подпольные партийные ячейки на известные центру явочные квартиры. Они никому не сообщали своих подлинных фамилий, представлялись конспиративными кличками. Позже появится конспиративная кличка и у Ворошилова — Володин, а рабочие его просто будут называть Володькой. Руководителей ячеек, как правило, знали в лицо, безгранично им верили и беспрекословно исполняли все указания. Это была подлинно железная дисциплина, воспринимаемая как суровая необходимость.
Став членом партии, Клим считал своим долгом сделать всё возможное, чтобы каждый революционно настроенный рабочий, которого он знал, с которым общался, чётко определил своё отношение к большевикам и меньшевикам, твёрдо встал на ленинские позиции. На собраниях, различных сборах сторонников социал-демократического движения свои выступления он обычно заканчивал словами:
35