Немцы, захватив Купянск, Бахмут, Славяносербск, двинулись дальше — к Старобельску.
Отряд Клима Ворошилова успеха в районе Кабаньего не имел, но ему удавалось некоторое время стойко удерживать станцию. Штаб главнокомандующего Антонова-Овсеенко предложил Ворошилову взять под своё начало несколько деморализованных частей армии Сиверса.
18 апреля Сиверс получил приказ Главштаба, в котором говорилось, что армия его переименовывается во 2-ю особую, 5-й армией теперь будет армия товарища Ворошилова, штаб — Кабанье. Бездеятельность командарма Сиверса у Купянска признана губительной.
В тот же день приказом Антонова-Овсеенко Ворошилов был утверждён командармом 5-й армии, особо уполномоченным штаба 5-й армии — Пархоменко.
Новоиспечённая армия имела лишь одно — звонкое название. Ворошилову достались сбродные, полуанархические отряды. Они хаотично отступали в направлении Изюма, Славянска, на восток и юго-восток.
Ворошилов приказал для обеспечения левого фланга расположения своих луганцев (к северу от Кабаньего, Кременная) выставить разведывательные заставы по реке Красной. Одновременно к Сватову, где несколько разрозненных отрядов продолжали вести спорадические бои, направил бронепоезд.
У Сватова луганцы оказались в одиночестве, так как кругом все красные части отступали от непрекращающегося напора превосходящих германских войск. Ворошилову стало ясно, что долго в такой обстановке его «армия» сражаться не сможет.
Немцы заняли район Сватова. С ходу попытались атаковать Кабанье в лоб с севера, но были отбиты. Тогда они обходным манёвром заставили эшелоны Ворошилова отойти на Лисичанск. Для этой цели направили одну часть сил на посёлок Мостки, другую часть от Мостков — на Варваровку. Параллельно вновь ударили с фронта от Сватова на Кабанье.
Удержать район Кабаньего никаких шансов не было. Ворошилову пришлось оставить его и, ведя тяжёлые бои, с потерями откатываться к Луганску...
«Командуй, Клим, не дрейфь...»
— Малыми группами нам не устоять...
— Верно... Чё там говорить.
— Перебьют нас кайзеры поодиночке...
— Ве-е-ерно...
— В крепкий кулак надо собраться.
— В дивизию бы!
— Аль в корпус, как у немцев.
— Даёшь армию!..
Вокзальное здание станции Родаково ходило ходуном от топота, воплей массы военных людей. Здесь проходило собрание командиров различных частей и подразделений Красной гвардии, отрядов рабочих, а также анархистов, националистов, принявших советские идеи. Все эти разрозненные формирования (остатки так называемой Донецкой армии) были оттеснены к Родаково напором наступавших германских войск. Личный состав многих из них пал духом и утратил способность к сопротивлению. Народ устал от боёв. Начальство отрядов лишилось руководства со стороны главного командования и не знало, к кому теперь приклонить голову.
Были здесь и луганские дружины, выдвинувшиеся из города навстречу приближавшемуся неприятелю.
Собрание проводил Клим Ворошилов, командующий 5-й армией, эшелоны с войсками которой подошли сюда в течение 23—25 апреля.
Многие из присутствовавших хорошо его знали со времён революционных событий в Луганске как горячего, боевитого Володьку, некоторые по обороне Харькова, где он со своим 1-м Луганским социалистическим полком насмерть стоял у станции Основа.
Самые активные, надрывая глотки, кричали:
— Командуй! Бери, Клим!
— Да не... Я ж не военный! — отнекивался Ворошилов. И добавлял крепкие словца: — ..! Какой из меня на... командующий. Надо настоящего военного! Вот, например, Руднев, он прапорщиком был. А я ведь даже в армии не служил.
Собрание горланило:
— Кли-и-и-м... Бе-ри-и!
Гортанные голоса сливались с далёким гулом артиллерийской канонады. Вражеские снаряды пока ещё не доставали станции, но аэропланы периодически появлялись в небе над Родаковом. Они облетали паровозное депо, водокачку, пути, сбрасывали гранаты на стоявшие там поезда и снующих возле них солдат.
Всех перекричал Николай Руднев, с которым Ворошилов был знаком с начала марта.
— Командуй, Клим, не дрейфь! Я буду у тебя начальником штаба!