— Двести двадцать тысяч семьсот шестьдесят фунтов и несколько шиллингов.
— Хм! — удовлетворенно мурлыкнул старик. — А ценные бумаги?
— На шестьсот тридцать две тысячи.
— Так… ну, а теперь к делу, — начал Лайн и вдруг забеспокоился, — Откройте дверь и удостоверьтесь, что нас не подслушивают.
Гость встал, подошел к двери, открыл и снова закрыл ее.
— Там никого нет, мистер Лайн.
— Никого, говорите? Хорошо… Моран, скажу вам прямо: я — талантливый человек. Это не бахвальство — это факт, в котором вы сами, надеюсь, сможете убедиться. Зрение у меня уже не то, что прежде, и проверить все счета уже трудновато. Но у меня прекрасная память. Я научился производить все расчеты в голове, и цифры, которые вы принесли, могу назвать с точностью до шиллинга.
Старик ненадолго замолчал, силясь разглядеть через толстые стекла очков мужчину, который сидел по другую сторону стола.
— Вы играете на бирже или в карты?
— Нет, мистер Лайн.
— Хм! Болван Бинни пару дней назад читал мне об одном управляющем, который с приличной суммой сбежал. Скажу честно, мне стало не по себе. Меня уже грабили…
— Вы не очень–то учтивы, мистер Лайн.
— Я и не собираюсь любезничать, — огрызнулся старик. — Я не доверяю никому, даже управляющему банком. Все зарятся на мои денежки. Держал одного подлеца–слугу, Тиклером его звали…
И Хервей Лайн принялся рассказывать длинную–предлинную историю о том, как бесчестный слуга крал у него, чего он не досчитался, как поймал мерзавца. Банкир терпеливо дослушал ее до конца. Однако у него словно гора свалилась с плеч, когда он, пожав тонкую вялую руку, вышел за двери дома.
— Хух! — выдохнул облегченно. — Сюда больше — ни за какие деньги!
Бинни, проводив гостя, торопливо вернулся к хозяину.
— Как он выглядит, Бинни? У него честное лицо?
Бинни глубоко задумался.
— Лицо как лицо, — туманно ответил он, и старик вскипел.
— Тупица! Убери этот чертов завтрак! Кто там еще придет ко мне?
Бинни долго думал.
— Человек по имени Дорнфорд, сэр.
— Джентльмен по имени Дорнфорд, — поправил его хозяин. — Он мой должник, стало быть, джентльмен. В котором часу?
— Около восьми, сэр.
Лайн жестом отпустил его.
…В три часа пополудни Хервей Лайн, как обычно, отправился на прогулку. Бинни помог ему надеть плащ с капюшоном, подал мягкую фетровую шляпу и с превеликими хлопотами усадил в кресло. Осторожно скатил его по стальным желобкам, переправил через дорогу и направился в парк. В это время дня там обычно бывало малолюдно, и никто не нарушал покой старого ростовщика.
Бинни поставил кресло в тень дерева, а сам, неудобно примостившись на складном стульчике, принялся заунывным голосом читать газетные новости. Старик перебил его лишь раз.
— В котором часу придет Дорнфорд?
— В восемь, сэр.
Лайн кивнул, поправил очки на переносице и успокоенно сложил руки в перчатках на пледе, который укутывал его ноги.
— Будешь начеку, когда он придет, понятно? Ненадежный субъект, опасный. Слышишь, Бинни?
— Да, сэр.
— Так какого черта молчишь? Читай дальше эту гадость.
Бинни послушно продолжал читать о последнем убийстве в Лондоне. Преступления всегда увлекали его, он мог читать о них бесконечно.
Глава 6
Артур Хулес был лощеным светским щеголем. Как раз того типа, который чаще всего встречался в обществе. Это был невысокий, худощавый человек, в монокле, с безупречной прической и всегда одетый так, словно собрался на свадебную церемонию.
Он занимал пост атташе в какой–то латиноамериканской дипломатической миссии, хотя его деятельность была весьма далекой от дипломатии. Не будь у него высокого покровительства, власти давно бы уже с предельной учтивостью вручили ему уведомление, и скучающий детектив, которому вменено в обязанность следить за отправкой персон нон грата[8], проводил бы его на океанический теплоход.
Хулес имел обширные знакомства во всех слоях общества. Состоял членом привилегированных дорогих клубов, водил компанию с темными дельцами и имел связи на лондонском дне. Поговаривали, что он пользуется светскими связями для проворачивания темных делишек.
Джерри Дорнфорд был его хорошим приятелем. Джерри был единственным сыном известного коммерсанта сэра Джорджа Дорнфорда. В отличие от Хулеса он нигде не работал и ничего не умел. Зато слыл известным прожигателем жизни и имел все качества, за которые принимают в свете. Имел представительную внешность, хорошие манеры, сорил деньгами и состоял членом всех известных клубов, где собирались джентльмены.