Выбрать главу

— Я долго не могу здесь задерживаться, — сказала Лесли.

— Мы только посмотрим.

Кора открыла дверь кухни. В нос им ударил затхлый воздух. Первое, что бросилось в глаза Лесли, это птичья клетка и на дне ее жалкий маленький желтый комочек.

— Надо же! — воскликнула Кора. — Я совсем забыла оставить ей корм.

И ни огорчения, ни жалости. Лесли вздрогнула. Ей самой было больно смотреть на крошечную певунью, погибшую без воды и пищи.

— Не будет пищать; терпеть не могу, когда птицы поют в доме. Керки думал, что я обрадуюсь подарку. Отдал за нее двадцать пять баксов. Баксы — это доллары.

— Это я понимаю, — холодно ответила Лесли.

— Наверх!

Что–то в тоне, каким Кора это произнесла, заставило Лесли изумленно взглянуть на нее. Хозяйка дома стояла, дрожа от напряжения, с широко раскрытыми сверкающими глазами. В руке она держала маленький пистолет.

— Слышала, что я сказала — ступай наверх!

У Лесли замерло сердце; она почувствовала, как задрожали колени.

— Не глупите. Нам пора домой. — Девушка не узнала своего голоса.

— Ступай наверх, когда говорю!

В голосе этого кукольно красивого создания звучала такая ярость, что Лесли, не говоря больше ни слова, прошла по коридорчику и по ступеням поднялась на первую площадку.

— Заходи в комнату. Слева которая.

Девушка подчинилась. В комнате было темно: ставни от непогоды закрыли. Кора включила свет. Это была спальня прислуги: тут стояли простая металлическая кровать, стол и стул, в углу — умывальник.

— А теперь слушай! Из–за тебя я чуть не погибла — ты знала это? Могу поспорить, не знала! Это все твой чертов дружок, Эдди Теннер… знаешь, что он сказал Керки? Отрежет мне голову и пришлет ему в корзине для клубники — и ведь сделал бы это! Эдди я знаю… была за ним замужем… Три года. И все из–за тебя!

— Из–за меня? — изумилась Лесли. — Это же смешно!

— Тебе смешно? У тебя ведь запросили пятьсот фунтов? Ты все рассказала полиции, и не жить бы тебе, если б Эдди не отвадил их. Знаешь, как? Поймал меня на улице и засадил в каморку, а потом пригрозил, что если тебя укокошат, он убьет и меня.

Лесли изумленно смотрела на Кору. Какой бы невероятной не казалась эта история, девушка знала, что это правда.

— Так что за тобой должок; и еще за то, что завлекаешь Керки. Только не трепись, что и не думала — я то уж знаю, какие женщины…

Она сказала Лесли, какие женщины, сказала такое, что мало приличествовало даме. Однако Лесли пришлось уже многое повидать, и она не смутилась, хотя слышать из уст женщины слова, которые произнесла Кора Смит, было неприятно.

— Теперь ты будешь в моей шкуре — посидишь под замком, как я сидела. Завтра, может, настроение у меня будет хорошим, я и выпущу тебя. Но если мне будет скверно…

Она взглянула на Лесли. Лицо ее неожиданно постарело, дыхание стало частым.

— А может, и пожалею…

Кора расстегнула сумочку и достала две пары наручников. Несколько дней назад она увидела их в магазине игрушек на Оксфорд–стрит и для разнообразия купила. Показала Керки, но на того покупка не произвела никакого впечатления.

— Выбрось их в мусор. Для удачи это самое скверное, что ты могла принести, — сказал он тогда.

Держа в одной руке пистолет, Кора второй защелкнула одни наручники на запястье Лесли, пристегнула к ним вторую пару и прикрепила ее к трубе умывальника.

— Посмотрим, детка, как тебе это понравится.

…Чем ближе подъезжала Кора к Лондону, тем тяжелей становилось у нее на душе. Такого конца своей авантюры она не предвидела. Она вообще о нем не думала, настолько была увлечена планированием первой части. И Керки…

Она проехала до конца Большой западной дороги, остановила машину и едва удержалась, чтобы не вернуться за пленницей. В голове у нее закопошились сомнения: «Завтра, когда она освободит ее, Лесли поднимет вой, и Керки начнет шуметь… да и весь его рэкет может полететь ко всем чертям!»

Кора испугалась. У нее оставался лишь один выход, и от ужасной мысли потемнело в глазах. Она подошла к телефонной будке и позвонила мужу. Когда он встревоженно — и не выбирая выражений — спросил, где она и что все это время делала, нервы окончательно сдали.

— Керки, — запинаясь, начала она, — мне надо… вернуться в деревню…