Огонь - и летели наши снаряды. Во времена Ушакова корабли сходились борт к борту и палили из пушек в упор, завершая дело абордажем. А мы стреляли в темноту, по расчету - зная, что он верный. На берегу были видны пожары, что там могло гореть? И хорошо, что у нас были радары, хотя мы не видели на них цель, как было бы, если б нашим противником были немецкие корабли - но мы видели на экране очертания берегов, и это сильно облегчало штурманам навигацию, не хватало еще сесть на мель здесь, под вражескими стволами! Мы прошли уже половину пролива, по нам почти не стреляли - лишь с левого, сицилийского берега было выпущено с десяток снарядов без всякого порядка, легли у нас далеко за кормой и в стороне. Впрочем, итальянцы никогда не были сильны в ночном бою!
И вдруг доклад с поста РЛС - обнаружена работа радара, судя по длине волны, немецкий "вюрцбург", пеленг 70. И почти сразу выстрелы с правого берега - недолет. Но судя по всплескам, это не шестидюймовки, калибр линкорный! Одного снаряда достаточно, чтобы потопить эсминец или нанести тяжелое повреждение крейсеру!
Пеленг на немецкий радар - с нас и с "Беспощадного", идущего концевым. Пересечение пеленгов - место цели на карте. "Беспощадный", "Бойкий", "Бодрый" стреляют по радару, чтобы ослепить немцев. А "Ворошилов", "Способный", "Сообразительный" бьют по засеченному месту немецкой батареи. Сорок секунд после залпа, минута - следующего еще нет. Значит, это не башенная батарея, там скорострельность была бы как на корабле, два, даже три в минуту. А пушки, открыто стоящие в двориках, даже от наших калибров не защищены!
Второй залп немцев последовал через четыре с половиной минуты. И место цели, судя по вспышкам, было дальше и в стороне от первоначального? Тогда мы сочли, что в первый раз определили с ошибкой. Снаряды легли на этот раз с перелетом, как и ожидалось - но и заметно вбок, с ошибкой по целику, что было странно, с такой дистанции визировать должны были точнее. И стреляли в этот раз лишь три орудия, а не четыре. А мы прошли уже две трети пути. Слева Мессина, город хоть и затемнен, но плохо, какие-то огни можно различить. И восемь миль до выхода из пролива!
Третий залп. Один из снарядов упал у борта "Способного", сообщают, тряхнуло сильно, но повреждений нет. И доклад с радара, "вюрцбург" наконец заткнулся - то ли наконец накрыли его, то ли немцы решили не испытывать судьбу. И что интересно, позиция батареи снова сместилась, и как по дуге - на этот раз ошибки быть не может.
- Железнодорожная батарея, - говорит капитан 1-го ранга Жуков, командир "Ворошилова", - маневрирует по "усу", удерживая нас в секторе обстрела.
Тогда - максимальная скорострельность по обнаруженному месту и чуть дальше, правей, с учетом возможного перемещения. Крупнокалиберные железнодорожные транспортеры имеют очень малый угол обстрела, по нескольку градусов от направления пути. И потому для них подбирают участки с плавным поворотом или специально прокладывают такие "усы", чтобы орудия, перемещаясь, могли менять сектор обстрела. Немцам не повезло, что они поздно нас обнаружили и изготовились к бою. Такая батарея обычно держит дальние подступы, и основная директриса стрельбы для нее должна здесь быть вдоль пролива, на юг, где немецкие одиннадцатидюймовые пушки, какие стояли у них на дредноутах прошлой войны, а сейчас переделаны в береговые, имели бы над нами подавляющее преимущество. Но мы уже вошли в пролив и имели слишком большое угловое перемещение, каждый раз выходя из сектора обстрела, так что немцы вынуждены были при каждом залпе менять позицию и пристреливаться заново. И конечно, железнодорожные пушки не защищены ничем - если их обшить броней, пути не выдержат такую тяжесть!
Мы достали их раньше! Даже ночью и издали было видно, как что-то хорошо взорвалось на правом берегу. Очевидно, наш снаряд попал в вагон-погреб с боезапасом. И батарея больше не стреляла.