Ольга с готовностью кивала — она лучше князя представляла, какими могут быть эти самые перспективы, лишь пыталась понять, какую роль ей, Ольге фон Штейн, отводит князь Долгоруков.
— Нам с великим князем мыслится концессия, помогающая расширить строительные горизонты. Дабы мы потом, как своего рода первопроходцы, получили первыми перспективные направления на рынках восточных провинций.
— Это весьма разумно… — отозвалась баронесса. — Да и выгодно должно быть…
— Отлично! Вы уже понимаете, о каких невероятных возможностях может идти речь, какие прибыли просто сами просятся в руки.
— Да, ваше сиятельство, понимаю…
— Отлично, — повторил князь и совсем не по-княжески потер ладони. — Просто отлично. Теперь мне будет легче убедить великого князя, что строительство дороги надо поддерживать. Полагаю, что для России-матушки разумным было бы не останавливаться на уже готовом и продолжить строительство на юг, дабы расширять и торговые, и финансовые, и иные возможности.
«Вот забавно, что же все-таки движет князем? Чистый альтруизм, желание облегчить нагрузку на казну? Или совершенно меркантильный интерес — ведь тот, кто первым войдет на рынок, и львиную долю всяческих выгод приобретет? Банки откроет, за перевозку по «своей» части дороги любые платежи сможет запрашивать… Ай да князюшка-финансист! Одно тут плохо…»
— Полагаю, князь, вами движет один только альтруизм? — с толикой иронии осведомилась Ольга.
— Практически чистый, друг мой… — тонко улыбнулся Долгоруков. — Разве для радетелей за благо страны не будет отрадой снять часть бремени с казны?
— Вы правы, ваше сиятельство, вы правы…
«Вот только о нашем недобром соседе позабыли, Василий Александрович… Япония, помнится мне, уже не раз намекала, что крайне обеспокоена присутствием Российской империи в Маньчжурии и на севере Китая. И, должно быть, более чем усиленно намекала — раз уж и в газетах сие не раз появлялось…»
— Так вы согласны, милочка Ольга Дмитриевна?
— Безусловно. Сие есть дело почтенное.
— Я не об этом, — слегка поморщился князь. — Согласны ли вы войти в состав концессии? Согласны вложить средства и знания во имя процветания державы?
— Безусловно, — очаровательно улыбнулась Ольга, — я согласна. Лишь, с вашего позволения, обдумаю, с каких шагов следует начать…
— О, — всплеснул руками князь, — начинать не надо, друг мой. Значительную часть забот — сие есть не только мое мнение — должен взять на себя царский дом… Великий князь к нам сегодня пожалует, скажу по секрету, именно для того, чтобы поведать о предпринятых уже, а также о еще планируемых шагах…
«Великий князь, похоже, удивительно легковерен… Ох-х… Оказывается, тот бал, на который я получила приглашение столь… изысканным путем, теперь для меня станет просто балом. Да, надо Поленьке напомнить, чтобы разыскала того офицера, непременно разыскала!»
В который уж раз за короткую беседу Ольга улыбнулась. На столь… интересное предложение она и не рассчитывала. Верная принципу не пренебрегать ничем, что само плывет в руки, Ольга дала согласие, толком не взвешивая. Конечно, в тишине необходимо будет продумать все детали, почитать газеты, биржевые сводки, возможно, и встретиться с господами банкирами. Но сейчас, она почувствовала, к ней плыла не просто удача, а — ни больше ни меньше — золотая рыбка. И желаний у нее, баронессы фон Штейн, окажется ровно столько, сколько ей будет угодно…
Штабс-капитан Глебов не смог забыть таинственную посетительницу. Что, в общем, неудивительно. Ему не давала покоя мысль, что, возможно, не стоило ее генералу принимать. Хотя ежели бы это была проверка… было же ведь рекомендательное письмо, пусть и «затерялось» где-то в канцелярии. Запись о нем всегда можно сделать в книге. Тем более что в его обязанности входит сугубо регистрация этих бумаг, а вовсе не их хранение.
Да какая проверка-то?! Красивая женщина пришла на прием к его превосходительству. Мало ли с какой целью… Это все проклятая рефлексия! Уже все сделано, и точка. Так нет, теперь он, боевой офицер, пытается понять, стоило это делать или нет… Когда генерала собой прикрыл — не раздумывал, когда за сестрой в горящий дом бросился — не раздумывал, а теперь вот прикидывает, хорошо поступил или дурно.