Выбрать главу

Дезире слизнула сироп с пальцев:

– О, кое-какие слухи ходят. Но где ложь, где истина? Ты в курсе, как бывает.

Я пожал плечами, стараясь казаться равнодушным, но в лопатках скапливалось напряжение.

– Давай же, Дез, просвети меня.

Она сжала губы и наклонилась вперед:

– Кто-то с юридического. Никто не знает, кто она, но некоторые видели, как вы разговаривали перед тем, как ты промахнулся.

– Может, мне просто не повезло, – сказал я, отставляя кружку и поднимаясь, чтобы уйти.

Дезире улыбнулась:

– Может быть. Но раньше тебе всегда везло. По-моему, это даже романтично.

– Романтично? – повторил я.

Я склонился так низко, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, что пришлось опереться руками о стол.

– Разве я похож на того, кто выкинул бы что-то подобное, Дез?

Она действительно долго вглядывалась в меня, прежде чем покачать головой:

– Если честно, нет.

– Вот тебе и правда.

И я направился прочь, отирая мокрые ладони о штанины брюк. Сколько людей видело, как мы разговаривали с Оливией? Так глупо… беспечно, но я не мог предугадать брошенный ею вызов.

Если бы все пошло по моему плану, она согласилась бы на свидание, если бы я попал в корзину. Тогда в выигрыше остались бы все, а я особенно.

И все же, я не мог перестать улыбаться, пока спускался по лестнице перед обеденным залом. Ну и пусть. Девушки редко меня удивляли. Ради свидания с ней я бросил бы мимо еще пятьсот раз.

Я никогда не ощущал ничего похожего на то, что меня заставляла ощущать Оливия.

Она обжигала. Пылала, словно костер, когда входила в комнату, и волнами распространяла жар вокруг себя. Она была обозленной, страстной и бесстрашной. И горела так ярко и больно, что люди не приближались к ней. Отличный трюк, только вот я обожал играть с огнем.

Бах, бах, бах, ее пули пронзают меня.

– Думаю, мы просто несовместимы.

Она боялась меня. Я понял это в тот же момент, когда наши взгляды пересеклись под уродливым деревом. Она могла не знать, какой у нее типаж, зато знал я.

И почти рассмеялся. Она произнесла те слова в своей лаконичной манере, как нечто само собой разумеющееся, цепляясь взглядом за что угодно, кроме моего лица. Неделей раньше мы сходили на свидание. Я втянул ее в него чуть ли не обманом, послав ей письмо с тем самым баскетбольным мячом, заслужившим мне его, и запиской с указанием места встречи, в библиотеке. Библиотека прошла отлично. На Оливии была рубашка с длинными рукавами и черной тесьмой, настолько облегающая, что подчеркивала каждый изгиб ее тела, не говоря уже о коже цвета слоновой кости, проглядывающей сквозь кружево. Мне хотелось поцеловать ее прямо там, среди стеллажей. Я бы подтолкнул ее к секции Диккенса, если бы это ее не спугнуло. На встречу она согласилась неохотно. Я отвел ее к «Джексону», в свое любимое кафе-мороженое. В начале вечера она держалась официально, но затем открылась и даже рассказала кое-что о своем прошлом. Мне показалось, все складывалось лучшим образом. Пока…

Думаю, мы просто несовместимы.

– Мне так не кажется, – сказал я.

Напряжение между нами можно было резать ножом. Либо она застряла в стадии отрицания, либо лгала самой себе, и я руку бы дал на отсечение, что суть именно во втором.

Она моргнула – несколько раз, быстро, будто колибри своими крыльями:

– Ну, извини. Видимо, мы на разных волнах.

«На волнах» она протянула, будто не уверенная, подходящее ли использует слово. На самом деле мы были на одной волне – я хотел ее, а она хотела меня. Но я не собирался быть тем, кто укажет ей на это. Оливия еще не подозревала, чего желает.

– Нет, я не об этом. Я знаю, что нравлюсь тебе так же, как ты нравишься мне. Но это твой выбор, а я джентльмен. Хочешь, чтобы я отвалил? Ладно. Прощай, Оливия.

И я ушел – прежде, чем схватил бы ее, прежде, чем встряхнул бы, взывая к ее здравому смыслу.

Не уходи! Борись с ней – борись с ней за нее!

Вот о чем я думал. Но меньше всего меня прельщало гнаться за кем-то, кому я безразличен. Или за кем-то, кто считает, будто я ей безразличен.

Вернувшись в общежитие, я распаковал теплое пиво. Отвергали меня впервые… крайне неприятно. Крайне ненормально, вообще-то. По крайней мере, так мне казалось. Я выполнил все, о чем она просила. Товарищи по команде не общались со мной, тренер отстранил меня, и мое сердце ныло. Ныло. Как я мог чувствовать что-то настолько всепоглощающее к кому-то, с кем едва успел познакомиться?

Я глотнул пиво, достал учебник по статистике и тридцать минут зависал на одной странице, не видя ничего, ни единой строчки. Хотя нет, это ложь, конечно. Я видел Оливию Каспен.