Сцена проигрывалась в ее голове. И все, что она могла сделать, это покачать головой.
— Ты знаешь, что он сказал?
— Скажи мне, — сказал Эссейл хрипло.
— Он сказал, что сможет использовать меня, если я хочу заработать немного денег. Ну, знаешь, чтобы позаботься о моей бабушке. — Сола открыла глаза, достала еще одну салфетку или две, и так сильно прижала их к глазам, что глазам стало больно. — Как будто это не его работа. Словно та женщина, что была рядом с ним на протяжении всей жизни, была моей проблемой, если, конечно, я бы считала ее таковой. А если я не найду в себе силы, ее ждала бы голодная и больная старость? Да ничего страшного.
— Мне так жаль, — сказал Эссейл тихо. — Мне… очень жаль.
В конце концов, Сола опустила руки и повернулась к нему лицом.
— Я решила стать самой лучшей воровкой, какой только можно быть. Вот, во что превращаются двенадцатилетние девочки, которым страшно и одиноко, которым нужен хоть кто-нибудь, чтобы помочь им в этом мире. Я научилась воровать, взламывать, проникать. Научилась лгать и льстить. Скрываться от властей, выполнять задания. Это обучение было адским… и, думаю, я должна испытывать благодарность за то, что он никогда не пытался продать меня, как проститутку…
Из груди Эссейла вырвалось настолько звериное рычание, что Сола на какое-то мгновение вырвалась из своих эмоций.
— Прости, — сказал он, снова опустив голову. — Я не могу не пытаться тебя защитить. Это моя природа.
Она смотрела на него в течение долгого времени.
— И поэтому я хочу причинить тебе боль. Ты был… ты тоже был для меня всем. Ты был моим миром, моим дышащим и ходячим воплощением целого мира. Но все оказалось ложью. Это все… ложь. И вот я снова на том же месте, в потрясении от истины, слишком уродливой, чтобы ее понять или принять. Единственное различие в том, что мне не двенадцать, и я не пытаюсь вогнать себя в чью-то реальность. Я больше не хочу этого делать.
— Я понимаю. — Эссейл кивнул. — Я принимаю на себя всю ответственность, и не буду умолять тебя о прощении, которое тебе и не стоит давать.
В комнате повисла глухая тишина, и Соле хотелось, чтобы Эссейл сражался с ней. Спорил с ней. Дал ей что-то, что она могла бы опротестовать.
С его стоической печалью было сложнее всего справиться.
Потому что это означало, что как бы она не хотела чувствовать обратное… но этот человек — нет, вампир — действительно на самом деле, очень сильно…
…любит ее.
Глава 55
Следующим утром, когда Витория сидела напротив детектива де ла Круза в отделении полиции Колдвелла, у нее в сумке зазвонил одноразовый телефон.
— Хотите ответить? — спросил он ее.
— О, нет, детектив. Наша беседа гораздо важнее. Наверное, это что-то связанное с галереей.
Он кивнул и положил папку на стол между ними.
— Значит, вы понимаете, что вы не являетесь подозреваемой ни в одном из этих дел. Вы даже не в оперативной разработке.
— Правильно. Вы сами мне сказали.
Мужчина указал на угол маленькой, совершенно невзрачной комнаты.
— И наш разговор записывается на видео.
Она сделала вид, что впервые видит камеру, а затем кивнула.
— Да, вы предупреждали меня об этом.
— И вы отказались от присутствия адвоката.
— Зачем мне он? Мою машину угнали. Я жертва.
Детектив Де ла Круз открыл папку, в которой оказался только лист белой линованной бумаги.
— Итак, я бы хотел снова обсудить пару моментов, если Вы не возражаете.
Когда он замолчал, чтобы собраться с мыслями — или, может, просто создавая такое впечатление — Витория окинула комнату взглядом. Помещение было мрачным, на картонной поверхности звукоизоляционной стенки виднелись потертости в том месте, где спинка стула касалась стены, коричневый ковер весь грязный и в пятнах, потолочная плитка пожелтела от старости. Даже «деревянная» поверхность стола была подделкой, одинаковый узор повторялся по всей ее поверхности через равные расстояния.
Было что-то оскорбительное в том, что люди, работавшие в подобной обстановке, вооружены законами, которые могли отправить ее в тюрьму. Было бы намного уместнее, если бы угрожавшие ей полицейские, одетые в бронежилеты и вооруженные огнеметами, размещались на военной базе с пуленепробиваемыми окнами.
Но нет, эти люди больше напоминали операторов в компании, которая висела на волоске от банкротства.
— Вы нашли мою машину? — спросила она.
— «Бентли» принадлежал вашему брату, не так ли? — он поднял глаза. — Верно?
Она мысленно обругала мужчину по-испански. А затем спокойно сказала: