— И когда их отключили? — спросила она.
— Мы выясняем.
— Уверена, вы сообщите, если что-то обнаружите.
— Даю вам голову на отсечение.
Витория откинула назад свои длинные волосы и прижала руки к груди.
— Есть что-нибудь еще для меня?
— Не сейчас, нет. Но что-то говорит мне, что все впереди. И я никогда не ошибаюсь в подобных вещах.
— Всегда что-то бывает в первый раз, детектив. — Она поднялась на ноги. — Я также хочу, чтобы вы знали: я понимаю, что вы просто выполняете свою работу. Я не должна принимать это на личный счет, я и не буду. У вас нет подозреваемых ни в одной из этих смертей, ни для одной из них — иначе вы бы не стали бросать мне необоснованные обвинения. Моя совесть чиста. Мне не нужен адвокат. И Вы можете смело вызывать меня сюда, когда захотите.
— Значит, ты думаете, что свободны уйти, да?
— Вы делаете меня подозреваемой? Или… как Вы это называете… лицо, находящееся в оперативной разработке? — Когда последовала пауза, она улыбнулась ему. — Тогда я свободна, не так ли?
— Не возражаете, если мы снимем Ваши отпечатки пальцев перед вашим уходом?
Ей потребовалось все силы, чтобы не сузить глаза и не бросить на него уничтожающий взгляд.
— Конечно, нет, детектив. Если Вы дадите мне что-нибудь, чтобы вымыть руки после этого.
Глава 56
У Вишеса был план и времени в обрез, и он отправился в личные покои Девы-Летописецы, полностью вооруженный и с двумя пустыми двухлитровыми пластиковыми бутылками из-под «Маунтин Дью».
Видимо, весь день крутили «Спасенных Звонком», и Лэсситер использовал все средства, чтобы не уснуть в это время.
Ви проник в мраморные стены и направился прямо к фонтану. Да, он мог бы использовать пару серебряных кувшинов с водой из столовой. Или хрустальные цветочные вазы из гостиной второго этажа. Золотые урны из фойе.
Но, хэй, он прополоскал эти две баклажки в бильярдной, прежде чем отправиться в путь, и ему просто нужны были емкости для воды. Не было причин превращать это в какую-то церемонию.
Опустившись на колени, он отвинтил одну из зеленых крышек и погрузил открытую бутылку в воду. Бутыль успешно наполнялась, пузырьки устремлялись вверх по мере того, как поднимался уровень воды. Когда все было сделано, он достал бутылку, закрыл крышку и отложил в сторону.
Повторил процедуру.
План состоял в том, чтобы вернуть эту воду в особняк Братства и собрать конвейерную линию в подвале, в комнате, где он делал свои кинжалы. Избранные, согласившиеся закапывать святую воду в пули, чтобы потом он мог запечатать их свинцовыми наконечниками, несомненно, чувствовали бы себя более комфортно в Святилище, но его коробила сама мысль, что война вторгнется в это священное пространство…
Волосы на затылке зашевелились, словно кто-то погладил его.
Застыв, Ви положился на свои инстинкты… и понял, что за его спиной кто-то стоит.
И точно знал, кто именно это был.
Закрыв глаза, он покачал головой и осел, словно пораженный.
— Это ты. Не так ли? Она выбрала тебя.
Когда вторая бутылка закончила заполняться, он вытащил ее из фонтана и медленно обернулся.
Лэсситер, падший ангел, твердо стоял на белом мраморном полу. Все его тело светилось изнутри, и по обе стороны от его торса раскинулась великолепная пара радужных крыльев.
Светящийся, он был одним из самых красивых зрелищ, что Вишес когда-либо видел: впечатляющий, как горный хребет, захватывающий, как идеальный закат, безграничнее океана, выше небес.
Он выходил за рамки любых существующих норм, и Ви моргнул, не потому что его слепило от яркости, а потому что сигналы, которые зрительные нервы посылали в мозг, были слишком сильными, слишком многочисленными и резонансными.
Голос Лэсситера эхом разлетелся по всему Святилищу, хотя он не произнес вслух ни слова. «Я принес тебе приветствие от твоей мамэн. Поднимись и узнай, что ты благословлен в этой жизни, поскольку ты — ее сын, и ты — достойный».
Ви поднялся на ноги с желанием откреститься от подобных благословений, спасибо, но шли бы они лесом. Но потом он подумал о Джейн и задавил в себе гнев.
Тем не менее, он чувствовал, что должен был сказать:
— Я не верю в свою мать.
«Твоей веры не требуется».
По какой-то причине, его это беспокоило. Может, потому, что это означало, что кто-то другой управлял автобусом судьбы… будто он это раньше не понял.
— Она больше не существует. Ее нет.
«То, что не живет, умереть не может. Подобно времени, что окружает нас, и неважно, видишь ты его или нет».