— Я думала, ты говорил о схеме создания биологического оружия?
— Так и есть. На оставшихся камнях перечислены все компоненты, включая место цели. Практически невозможно выяснить, что было выгравировано на пропавшем камне. На балу я смог сфотографировать всю связку, но это единственный снимок, который, к сожалению, нельзя прочесть. Кирс пытается использовать свою магию.
— Разбирая пиксели и байты?
— Ага. Он может творить чудеса. — Проведя рукой по ее животу и обхватив бедро, он посмотрел на нее испытывающим взглядом. — Скажи мне правду, Зеф. Вы с Блэквеллом работаете вместе?
— Нет.
Быстрый ответ. Никакого волнения. И она не кивнула после того, как заговорила — обычные дело, когда лжешь.
— Почему это тебя так заботит? — Она наклонилась вперед, оказавшись с ним практически лицом к лицу. — Ты самый знаменитый в мире вор драгоценностей. Печально известный Лис. Ты отнимаешь, отдаешь на благотворительность и берешься за новое дело.
— Откуда ты знаешь о моих пожертвованиях?
— Как я и говорила, я следила за твоей карьерой.
— Ты должна была предпринять определенные шаги, чтобы выяснить, как я распределял свои средства все эти годы.
— Я особенная женщина.
— Не сомневаюсь. — А к этому моменту еще и разочаровавшая.
Она следила за ним на протяжении многих лет? Но для этого ей потребовалось бы доскональное знание его финансовых операций. Или, на крайний случай, связь с его бухгалтером Рутгером Хорстом. У этого человека было много клиентов, и все они находились по другую сторону закона, но Ксавье безоговорочно доверял ему. Он хранил свои сбережения в полудюжине стран и анонимно жертвовал семьдесят пять процентов всей прибыли на благотворительность. Хорст гарантировал чистую бухгалтерскую книгу и отсутствие контактов с банками.
Кроме того, Рутгер Хорст был единственным, кто распоряжался деньгами Ксавье, и единственным, кто знал, куда они в конечном итоге попадали. Он поддерживал с ним связь даже во время заключения Ламберта, и даже сейчас их контакты были случайными, но осторожными. Хотя у Ксавье больше не было нового дохода, ему по-прежнему требовался финансовый менеджер.
Есть ли у него причины сомневаться и не доверять? Мог ли Хорст стоять за арестом и заключением Ксавье в тюрьму?
Дмитрий Ростонович, надежный барыга, тоже сдал Джозефину. Конечно, Рутгеру Хорсту нельзя было доверять. Никому нельзя было доверять. Особенно в сфере его деятельности. Даже соблазнительной женщине, которая только что потрясла его мир, и с которой он очень хотел вернуться к сказанному потрясению.
Боже, что происходит? Как он мог не заметить одну довольно сексуальную женщину, что шла за ним по пятам? В течение многих лет?
Тот поцелуй. Поцелуй, во время которого она обвинила его в забывчивости. Может это и есть ключ к их связи?
— Что происходит в этой умной головке прямо сейчас? — Она толкнула его колено ногой, побуждая мужчину подвинуться и сесть. Он прислонил голову к стене рядом с ней. — Если ты пытаешься вычислить меня, прекращай.
— А разве мы не честно играем? — спросил Ксавье. — Ты уж точно меня вычислила.
— Ничего подобного. Понятия не имею, на кого ты работаешь. Подозреваю, это какая-нибудь подпольная организация, имеющая отношение к… Полиции? Интерполу? ЦРУ? Русской мафии?
Ксавье усмехнулся, и его член снова встал, поэтому он быстро накрыл себя между ног подушкой.
— У меня нет разрешения рассказывать о своих связях, но я могу сказать, что мы — те, кто работает в организации — называем себя спецотрядом Последнего шанса. Что-то вроде личной шутки между коллегами.
— Последнего шанса?
— Мы все получили последний шанс на свободу, согласившись работать в организации за минимальную плату и предлагая свой уникальный опыт в борьбе с преступлениями, совершенных белыми воротничками.
— Или?
— Или… нас ждала бы могила. Поэтому последний шанс.
— Но ведь есть закон. Никто не может вызволить заключенного из тюрьмы. Наверное.
— Деньги позволяют получить все, что пожелаешь. Даже доступ, казалось бы, к недоступному.
— Ясно. Значит, кто-то шантажирует тебя выполнять их грязную работу.
— Я бы не назвал попытку остановить использование биологического оружия в восьмом округе Парижа грязной работой.
— То есть ты творишь добро? Используешь свои навыки, чтобы спасти невинных и победить плохих парней? Звучит, как сценарий лихо закрученного супергеройского кино.