— Тогда, давайте сделаем это, — объявил Блэквелл. Он повернулся и погладил Зеф по щеке. — Хочу, чтобы ты передала мне мои пять миллионов долларов. Это самое меньшее, что ты можешь сделать ради старых добрых времен, да?
Вздернув подбородок, она оставалась бесстрастной.
— Мы создадим биологическое оружие вместе, ты и я, — продолжил он. — А потом ты доставишь его в Восьмой округ. Будет мило. Но если парень, который висит у меня на стене, единственный, кто знает, где оно, я вынужден отправить вас двоих. Конечно, я мог бы держать тебя у себя, но у тебя есть стимул контролировать этого человека. Ты вернешься ко мне. Если ты этого не сделаешь? То никогда не освободишься от меня. Обещаю.
Ксавье чувствовал дрожь Джозефины, как свою собственную. Она действительно ненавидела Блэквелла.
Линкольн щелкнул пальцами своему лакею.
— Поставь прослушку на Лиса и убедись, что маячок на сучке все еще работает. Отправь их вместе. Я хочу, чтобы ожерелье было у меня в руках к рассвету. Понятно? — Он посмотрел на Ксавье.
— А какова моя мотивация? — спросил Ксавье.
Блэквелл пожал плечами.
— Жизнь?
Ксавье кивнул.
— Мне подходит.
Глава 26
Ксавье велел водителю высадить их в Первом округе, в полуквартале от его дома. Благодаря микрофону, плотно обмотанному вокруг его левого бицепса, не было никакой возможности помешать Блэквеллу узнать, где он живет. Квартиры, которые ПЭП выделял своим агентам, не были постоянными, так что это его не беспокоило. На нем был чистый пиджак, который ему вернули, чтобы прикрыть окровавленную рубашку и брюки, но проходящий мимо турист все равно бросил на него косой взгляд.
Во избежание быть схваченным, Ксавье отключился от Кирса, прежде чем приблизился к укрытию Блэквелла. Так что, сейчас ПЭП не знал о его местонахождении. Но скоро он это исправит.
А Джозефина, по-видимому, носила на себе маячок еще с тех пор, как Блэквелл передал ей кошку.
Она последовала за ним во двор многоквартирного дома, окутанного предвечерними сумерками. Никто из них не произнес ни слова. Оба понимали, что слова должны быть тщательно взвешены и проанализированы, прежде чем их произносить.
Оказавшись в своей квартире, Ксавье сразу же вставил наушник, который прятал в прорези подола пиджака. После щелчка помех Кирс подтвердил связь.
— Я здесь. Они тебя отпустили? С женщиной?
Ксавье промычал в знак согласия.
— Хорошо, понял. Я переключил частоты, чтобы Блэквелл не перехватил нашу передачу, но по-прежнему отслеживаю их. Обратный отсчет в настоящее время составляет три часа сорок две минуты.
Ксавье прикинул, сколько времени осталось, но не был точно уверен, что должно произойти. Ожерелье нужно передать Блэквеллу. Но они не могли этого сделать, пока Катирчи не будет обнаружен. Это было задание Джентльмена Джека. Ни от кого пока не прозвучало ни слова о турке.
Ксавье взял с дивана блокнот и ручку и что-то нацарапал на бумаге, затем передал Зеф. Она одними губами произнесла то, что он написал: «Изготовлено поддельное ожерелье. Жду информации о местонахождении турка».
Она кивнула, затем постучала по запястью, спрашивая, сколько времени.
Он поднял вверх три пальца.
— Черт, — сказала она вслух. — Что произойдет?
Он пожал плечами.
— Что, если весь город?..
Он покачал головой в категорическом «нет».
Она кивнула. Никаких разговоров, пока Линкольн слушал. И они должны вести себя убедительно.
— Я свяжусь со своим человеком, — сказал он, поднимая сотовый, который он намеренно оставил, прежде чем отправиться за Блэквеллом. Он набрал номер Кирса. — Ожерелье у тебя?
Кирс изобразил совершенно ненужный британский акцент.
— Ты получишь его в ближайшее время, приятель. Мы организуем передачу.
Ксавье не был уверен, что Блэквелл мог слышать часть разговора Кирса, поэтому облегчил задачу всем участникам.
— Передачу? Где?
— У реки. Я тебе позвоню.
Ксавье повесил трубку и посмотрел на Зеф. Она пожала плечами. Должно быть, Блэквелл все слышал. Теперь все, что им нужно, это ждать. И не разговаривать. Так что… если они собирались ждать, он намеревался сделать это на своих условиях.
Он повернулся и притянул Зеф для поцелуя, жесткого и пропитанного болью, которую испытал, когда ему приходилось терпеть, наблюдая, как Линкольн жестоко обращается с ней. Неохотно отстранившись, он изучил ее глаза. Кожу вокруг покрывали синяки. А ее губа — он осторожно прикоснулся к ней — была рассечена.
Она коснулась его запястья, где наручник натер кожу, и Ксавье вздрогнул. Она покачала головой, нежно прикоснувшись к его брови, где зиял порез.