— Да! О, да, давай же! — Она шлепнула по водной глади. — У тебя получится. Ты не можешь умереть так, Икс.
Поверхность реки вздыбилась рядом с Джозефиной, и она посмотрела в ту сторону. К ней подплывало тело. Лицом вверх, вытянув руки, делая… гребок.
— Икс!
Еще несколько гребков, и он оказался достаточно близко, чтобы она могла дотянуться до него, схватить за воротник и подтащить к каменному выступу. Ксавье вцепился в край и хлопнул рукой по тротуару. Выплюнув речную воду, он замотал головой, забрызгав ее еще сильнее. Одним мощным рывком он подтянулся и рухнул на тротуар, закрыв глаза и выплевывая еще больше воды.
— Ты жив, — воскликнула девушка со слезами на глазах. — Что, черт возьми, это было?
— Ракета, — выдавил он.
Она коснулась его лица, убрала волосы со лба. Его кожа потемнела от синяков, а рубашка висела клочьями.
— Ударила… в Катирчи, — сказал он. — Вырвала его из моих рук. Взорвалась… секундой позже. Зеф…
— Да? Я здесь. Я очень сожалею о том, что сказала тебе. Но ты должен был знать.
Он открыл глаза, чтобы посмотреть на нее.
— Правда?
Он не спрашивал, говорила ли она правду о том, что сожалела, а скорее, была ли она той, из-за кого его арестовали.
Она кивнула.
Ксавье закрыл глаза. Закашлялся. Застонал.
— Блэквелл?
— Он сбежал.
— ПЭП… ждет. Потерял… Кирса.
Она проверила его ухо, но не увидела наушника.
— Позволь вызвать тебе скорую, — взмолилась она. — Ты через столькое прошел.
— ПЭП… займется. Зеф…
Она склонилась над ним, испытывая желание лечь ему на плечо, но не хотела причинять ему еще больше боли.
— Да?
— Я… — Он закашлялся, и изо рта у него хлынуло еще больше воды. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. — Я полюбил тебя.
Полюбил ее? Значит, больше не любит?
Конечно, нет. После ее признания. Как может мужчина любить кого-то, кто мог так ужасно с ним поступить?
— Нужно… время, — выдавил он. — Ты… уходи.
Воздух с шумом покинул ее легкие. Она склонила голову ему на плечо и шмыгнула носом, сдерживая слезы, которые грозили перерасти в плач. Но она не ушла. Не могла.
— ПЭП… хочет тебя. Уходи! — выдавил он, а затем несколько раз кашлянул, его тело содрогалось на бетоне.
Она поцеловала его в губы, почувствовала вкус реки и собственное сожаление, затем кивнула.
— Я тоже тебя люблю. Прости. Мы все сделали неправильно.
И она встала. Чувствуя, как тяга к свободе уводит ее от распростертого тела любовника, она изо всех сил сопротивлялась порыву повернуться и уйти от него. Но он был прав. Ее разыскивал ПЭП, и, скорее всего, был где-то поблизости.
Вместо того чтобы подняться по лестнице, Джозефина бросилась вперед, мимо пришвартованной баржи, к следующему мосту, где по другой лестнице поднялась на улицу. Ничего. Ни фар проезжающих машин, ни приглушенного смеха влюбленных парочек в соседнем парке.
Сердце бешено колотилось, ей некуда было идти.
Глава 30
Ксавье проснулся в темноте, на самой неудобной кровати, на которой когда-либо спал. Под ним что-то зашуршало. Пластик. Под ним была постелена пластиковая простыня. Он пошевелил рукой, и что-то резко дернуло его в сгибе локтя. Глядя на тускло-серые стены и окружающие его драпировки в золотистую клетку, он понял, что находится в больнице.
Он был слишком измучен, чтобы чувствовать нечто большее, чем легкое раздражение. ПЭП действительно разрешил госпитализировать свой актив? Под каким именем? Или они освободили его, и следующая поездка будет обратно в тюрьму? Наручников на нем не было. Хотя за дверью мог стоять охранник.
Но Ксавье выполнил свою миссию. Помешал созданию биологического оружия, и камень оплаты лежал на дне Сены вместе с взорвавшейся ракетой и останками турка. ПЭП без особого труда убрал бы этот бардак.
И Линкольн Блэквелл должен быть в руках либо парижской полиции, либо Интерпола.