― Можно и так сказать. ― Она наполняет свой бокал вином. ― Некоторые дети издевались над Анжеликой, поэтому я забрала ее из школы.
После смерти родителей я два года не разговаривала с Валентиной. Я несправедливо винила ее за то, что она хранила секреты моих родителей. Но Валентина не сдавалась. Сколько бы я ни игнорировала ее, она продолжала попытки связаться со мной. Наконец наша дружба возобновилась, когда она прислала мне фотографию новорожденной.
― Это Анжелика, ― написала она. ― Моя дочь. Будешь ли ты ее крестной матерью?
Во мне закипает гнев.
― Почему они издевались над ней?
Валентина устало пожимает плечами.
― Потому что у нее нет отца.
― Ах… ― Она ни разу не заговорила о нем. Однажды я спросила, и она меня отшила. С тех пор мы достигли молчаливого согласия, что никто из нас не будет говорить о прошлом. Она не упоминает моих родителей, а я не спрашиваю, почему отец Анжелики не участвует в жизни своей дочери.
― Мне жаль, ― говорю я ей, желая сказать что-то более полезное. Что-то, что я могла бы сделать, более эффективное, чем поддержка на расстоянии. ― Это отстой.
― Да. ― Она делает большой глоток из своего бокала. ― У меня не было времени просмотреть твой список.
― Забудь о списке. ― Валентина выглядит так, будто она на пределе своих сил. Я не могу ее винить. Весь год одно за другим. Анжелика сломала лодыжку в январе. Потом Валентина болела все лето, а в довершение всего в августе умер ее отец. Они не были близки, но, тем не менее, я знаю, что это тяжело отразилось на моей подруге. Что касается Анжелики, то ее мучают кошмары с тех пор, как умер ее дедушка.
А теперь еще одна неприятность. Моя бедная подруга.
― Как поживает Анжелика? ― Я наклоняюсь вперед. ― Как ты?
― Я в порядке, ― врет она. ― Я перевожу ее в другую школу. Более интернациональную и толерантную. ― Она угрюмо смотрит в свой бокал. ― Я скучаю по тебе. Иногда мне хочется, чтобы ты была ближе… ― Она обрывает себя на полуслове. ― Как продвигается поиск работы?
― Печально. ― В моих проблемах с трудоустройством нет ничего нового. Я получила образование куратора, но финансирование музеев очень нестабильно, а постоянных вакансий мало. Я провожу свою жизнь, перескакивая с одного краткосрочного контракта на другой, и за последние десять лет жила в восьми разных городах. Мой последний контракт закончился пару недель назад. Я разослала резюме в несколько мест, но уже близится конец года, поэтому поиск работы продвигается медленно.
Но сейчас меня беспокоит не это. А унылое выражение лица Валентины. Ее нехарактерная меланхолия.
Она ни разу не пожаловалась на расстояние между нами. Ни разу не выразила недовольства тем, что я не встретилась с Анжеликой лично.
Оба ее родителя умерли. Они не особенно о ней заботились, но теперь их нет, и она проводит свое первое Рождество без них.
Я помню свое первое Рождество в одиночестве. Душевная боль и ноющее чувство потери. Я бы никогда не пожелала такого даже своему злейшему врагу. Как я могу поступить так со своей лучшей подругой?
Под влиянием импульса я просматриваю объявления о работе в Европе. Затем я замираю.
Потому что в Венеции есть вакансия. Четырехмесячный контракт в Palazzo Ducale[6] на оцифровку их каталога.
Свободно говорите по-итальянски? Есть.
Глубокое знание итальянского искусства? Есть.
Зарплата… ну, я не буду голодать. И самое главное ― я буду рядом с Валентиной.
Сможешь ли ты это сделать? Сможешь вернуться в Венецию, город, из которого ты сбежала десять лет назад?
Мое сердце начинает бешено колотиться. Я делаю глубокий вдох и приказываю себе успокоиться. Это всего четыре месяца. Я не собираюсь оставаться там навсегда.
Вне поля зрения камеры я открываю сумочку и достаю визитную карточку, которую хранила десять лет. Она выцвела. Обтрепалась по краям. Я провожу большим пальцем по сделанной от руки надписи.
Позвони мне.
Интересно, действует ли еще этот номер?
Я испытываю искушение позвонить. Такое сильное искушение.
Прошло десять лет, Лучия. Он, наверное, уже женат и имеет несколько детей.
Я убираю карточку.
Валентина говорит:
― Лучия?
― Извини. Я отвлеклась на телефон. ― Я более чем компетентна для работы в Palazzo Ducale. Меня должны оторвать с руками. Я не скажу Валентине, пока не буду знать наверняка, но после десяти лет отсутствия, похоже, я наконец-то возвращаюсь домой.
Глава 2
