Но если это - моя страховочная сетка, то лучше я продолжу падать.
Глава 32
Антонио
Я открываю глаза, и флуоресцентный свет обжигает сетчатку. Аппараты издают пронзительные предупреждающие сигналы. Головы склоняются надо мной, их голоса звучат тихим, паническим шепотом.
Я в больнице. Это должно меня беспокоить, но я чувствую себя отстраненным. Отключенным от того, что происходит вокруг меня. Я парю. Словно лодка, качающаяся на неспокойной воде, или воздушный змей, попавший в шторм, которого швыряет то туда, то сюда порывами ветра, я дрейфую сквозь мрачные годы своей жизни.
Я оказываюсь в своей первой приемной семье. Я не думал, что у меня остались какие-то воспоминания об этом месте, но густой, удушливый аромат розовых молитвенных свечей заполняет мой нос. И плач. Так много плача. Я помню.
Я попадаю в свою вторую приемную семью, когда мне два года. Потом еще в одну и еще. Я уже не помню, сколько их было. Когда мне было шесть лет, я попал к Алие Радулеску. У Алии были светлые волосы и добрая улыбка, и когда я впервые увидел ее, мне показалось, что она ангел. Я твердо решил остаться.
Вот только сожитель Алии, Питер, верил в суровую дисциплину, в то, что она обеспечивается регулярными избиениями ремнем. А Алия была слишком слаба, чтобы протестовать.
На следующий день после моего десятого дня рождения я дал отпор. Через шесть недель после этого я покинул ее дом.
Я прожил там четыре года - достаточно долго, чтобы считать Алию своей матерью. Я надеялся, что она будет бороться за меня, но она этого не сделала.
Никто и никогда не боролся.
Лучия боролась бы за тебя, если бы ты не прогнал ее.
В мои воспоминания вторгается голос Данте.
― Он был в порядке, ― говорит он в отчаянии. ― Пуля задела его, не более того. А потом он упал. Что, черт возьми, происходит?
― Это осколок кости, ― отвечает врач, ее голос звучит резко. ― Фрагменты кости повредили окружающие кровеносные сосуды. Наша визуализация показывает, что они застряли в легочной артерии синьора Моретти, ограничивая приток крови к его легким, которые находятся под угрозой коллапса. Мы должны немедленно оперировать.
Данте сжимает руки в кулаки.
― Каковы риски? ― кричит он.
― Большая операция всегда рискованна, ― отвечает она. ― Анестезия, инфекция - все возможно. Но синьор Моретти молод. У него есть жена?
― Девушка, ― говорит Данте. ― Лучия. Я привезу ее.
«Она не придет», - пытаюсь сказать я, но ни слова не сходит с моих губ. У нее нет причин для этого. Не после того, как причинил ей боль.
Звуковой сигнал усиливается.
― Его показатели падают! ― кричит кто-то. ― Мы должны оперировать его немедленно.
Данте вклинивается в толпу вокруг меня.
― Дон, ― говорит он. ― Антонио. Борись, черт возьми.
Я могу умереть.
Последний образ в моей голове - Лучия. Я не должен был отталкивать ее. Я должен был сказать ей, как сильно ее люблю.
Но уже слишком поздно.
Как бы я хотел, чтобы она была здесь.
Рядом со мной, ее мягкая рука переплетена с моей.
Я бы хотел…
Глава 33
Лучия
Когда возвращаюсь, Данте и Валентина ждут меня в моей квартире. При одном взгляде на их лица мое сердце замирает. Что-то пошло не так.
― Что случилось? ― шепчу я безжизненными губами.
― Антонио впал в кому, ― коротко отвечает Данте. ― Осколок кости из его плеча перекрыл кровеносный сосуд. Его сейчас оперируют.
Я в шоке смотрю на них, мой мозг отказывается обрабатывать эту информацию. Этого не может быть. Всего несколько часов назад я была в центре сказки. Мы были на балу, танцевали и шутили. На нас глазели мои коллеги. Говорили о музее, который Антонио собирается открыть. Строили планы на будущее.
― Это серьезно, Лучия, ― мягко говорит Валентина.
Мой мозг наконец-то снова начинает работать.
― В какой больнице? ― требую я. ― Чего мы ждем? Поехали.
― Пока нет. ― Данте встает между мной и дверью. Он смотрит на Валентину, и что-то в выражении ее лица заставляет его продолжить. ― Мне нужно знать, каковы твои намерения.
― Какого черта?
― Антонио - больше, чем мой Дон, ― отвечает он. ― Он мой друг. Он моя семья. А ты ненадежна. Когда становится трудно, ты убегаешь. Прямо сейчас ты проходишь собеседование на работу во Флоренции.
Я в шоке смотрю на него, а затем бросаю взгляд на Валентину, которая выглядит смущенной.
― Я не рылась в твоей электронной почте, ― говорит она. ― Я бы никогда не вторглась в твою личную жизнь таким образом. Твое заявление было открыто на экране ноутбука. Это вышло случайно.