От разговора их отвлек гулкий металлический лязг, донесшийся из коридора. Через холл торопливо просеменил медицинский дроид, за которым плыли гравиносилки, укрытые белым покрывалом. Риссе сперва показалось, что везут труп, но тут тело под покрывалом зашевелилось и громко застонало. Старшие послушники, что-то тихо, но оживленно обсуждавшие у обелиска небольшой группкой, едва скользнули по раненому скучающими взглядами, даже не прерывая разговора.
— Только хотела спросить, в какой стороне медблок, — с нарочитым равнодушием бросила Рисса, хотя на самом деле от увиденного ей стало жутковато. — Пошли за ними.
Утром Рисса в медблок так и не попала — Милли у нее перехватила караулившая у входа в Академию Дильхаш, — так что без проводника найти его было бы той еще задачкой. Ориентировались в Академии ребята пока из рук вон плохо: как и полагалось любой уважающей себя древней пирамиде (почему-то именно пирамиды любили изображать в фантастических фильмах и играх, где фигурировали загадочные руины какой-нибудь вымершей цивилизации), внутри она была настоящим лабиринтом. Коридоры ветвились, заканчивались тупиками и, казалось, периодически выводили совсем не туда же, куда вели в прошлый раз. Вчера, пытаясь найти столовую, они вчетвером дружно завалились в тюремный блок, откуда их со смехом выпроводил крепкий парень в бронекостюме, зловеще пообещав, что "еще заглянете, никуда не денетесь". Снова завернуть к этому оптимисту или, того хуже, к Аргейлу в кабинет, Рисса желанием не горела.
Следуя за дроидом, ребята миновали несколько лекционных залов и каменную дверь в два человеческих роста высотой, резко выбивавшуюся из унылого серо-стального окружения. Ремис подошел к ней и заворожено провел пальцами по огромному светящемуся иероглифу, выложенному на створках. После сегодняшнего урока по древнеситскому он даже показался Риссе смутно знакомым.
— Прикиньте, это из кристаллов сделано! — восхищенно присвистнул Ремис. — Ну, вроде тех, которые в световые мечи вставляют: они теплые на ощупь, и руку от них отталкивает, будто там магнитное поле. Интересно, а за дверью что?
— Не знаю и знать не хочу. — Рисса поежилась: от двери исходил странный холод, от которого все волоски на теле дыбом вставали. — Пошли отсюда, а? Милли, наверное, уже думает, что мы про нее забыли.
Дроид с носилками уже скрылся за очередным поворотом, но его механические шаги далеко разносились по коридору — благо здесь не было мягких ковровых дорожек, которыми были выстланы полы в спальном крыле и перед кабинетами надзирателей. Медблок оказался недалеко: всего через несколько шагов дети вышли к двустворчатым транспаристиловым дверям, рядом с которыми висела табличка с нужной надписью и незнакомым, но по-медицинскому зеленым знаком.
За стойкой регистратуры возвышался седоусый старик, чей вид безжалостно ломал все стереотипы о врачах. Росту в "дедульке" было не меньше двух метров, а с его плечищами, наверное, было очень нелегко проходить в узкие двери. Если не считать роскошных усов и бороды, он был абсолютно лыс; его мертвецки бледное лицо и голый череп покрывали прожилки синюшных вен. Когда он посмотрел на ребят, Иллин судорожно вздохнула и испуганно вцепилась в руку Риссы. Глубоко запавшие глаза старика были тускло-красными.
— Что-то вы не похожи на умирающих, — пророкотал он глубоким басом и выразительно размял увесистые кулачищи. — Зачем явились?
Перепуганная Иллин робко склонила голову и пропищала что-то почтительно-невнятное. Ремис прочистил горло, глядя на жуткого старикана во все глаза. Речевой аппарат ему, похоже, временно отказал.
— К вам утром поступила девочка из нашей группы. — Риссе ничего не оставалось, кроме как взять роль переговорщика на себя. — Маленькая такая, лет десять. Можно нам ее проведать? Пожалуйста. — Тут она запоздало вспомнила напутствие инструктора и добавила: — Сэр.
Старик невесть с чего заулыбался. Улыбочка у него была жуткая, как и он сам.
— "Сэр"? Если бы я не видел, что ты диковатая, то преподал бы такой урок хороших манер, после которого тебя саму пришлось бы на больничную койку класть, девочка. Так будешь к надзирателям обращаться, а ко мне — "милорд", и никак иначе.
— Простите, милорд, — шустро исправилась Рисса и на всякий случай поклонилась, мысленно обматерив ситхов с их статусными заморочками. И как их различать?! Те, кто поважнее, хоть бы одежду пышную носили, а то так не поклонишься какому-нибудь старикашке в рясе, а он возьмет и императором окажется. — Так можно нам к Милли?