Милли, скорчившись пополам, вытошнила свою половинную порцию завтрака. Рисса ее не винила: у самой желудок к горлу подскакивал, хотя она мертвяков видела не впервые. В Старом городе регулярно умирала куча народу.
— Смотрите, — громким шепотом позвал Ремис, внезапно сбившись с шага. Иллин, шедшая позади, чуть не влетела ему в спину. — Эта хреновина точно дохлая?
Тыкать пальцем в "хреновину" не было нужды: трудно было не заметить жирную тушу метра в три длиной, развалившуюся прямо у ребят на пути. Она выглядела бы точь-в-точь как огромная сороконожка, если бы тельце у обычных сороконожек венчалось круглой широченной пастью, полной острых зубов размером с добрый кинжал. Из бока, продырявленного бластерным огнем, сочилась зеленоватая жижа.
Рисса не простилась со своим завтраком вслед за Милли лишь каким-то чудом.
— Эт-то что за хреноебина? — От испуга язык у нее немного заплетался. Тварь явно была дохлее дохлого, но у Риссы слишком хорошо и неуемно работала фантазия: она живо представила себе, как эта сороконожка-переросток поднимает свою голову-пасть и кидается на них, стуча по каменному полу острыми, как копья, лапками.
— Слизень к'лор, — шумно сглотнув, ответила Иллин. — Их полно в гробницах. Я слышала, большинство послушников именно они убивают… — Она поежилась и крепко прижала к себе Милли, смотревшую на слизня во все глаза. — Пойдем поскорее. И осторожнее: они обычно ползают целым выводком.
Выводок и вправду обнаружился в следующем зале. К счастью — в таком же дохлом виде: тушки к'лоров валялись на полу так густо, что через них приходилось перешагивать, поскальзываясь на мокрых от слизи камнях. Рисса, зажав нос, старательно думала о горячем душе и еще более старательно не думала о раззявленных зубастых пастях. Ремис тихонько бормотал что-то себе под нос. Рисса подумала было — молится, а потом разобрала несколько слов на хаттезе и вздохнула спокойнее. Если бы Ремис начал молиться, у нее бы точно нервы сдали.
Этот зал когда-то был куда более роскошным, чем предыдущий: на стенах не было места, свободного от барельефов с эпическими сюжетами (Ремис попытался залипнуть около одного из них, с масштабным замесом одних ситхов против других, но Рисса чуть ли не за шкирку потащила этого эстета дальше), мозаика на полу складывалась в сложные узоры, на постаментах красовались до того тонко сработанные статуи, что можно было разглядеть каждую пластинку на их каменных доспехах. Вдоль стен стояли гробы — точнее, вспомнила Рисса умное слово, саркофаги. Многие из них были разбиты, а кости обитателей — вывалены наружу трухлявыми кучками, в которых даже человек с очень буйной фантазией не заподозрил бы могучих воинов или надменных жрецов.
Милли, обхватив кудрявую головку руками, начала тоненько всхлипывать.
— Нет, — бормотала она, глотая слезы, — нет, нет, нет. Уходите. Спите. Вас нет, вас нет…
"Приплыли! Не хватало еще, чтобы малявка головой поехала прямо здесь!"
— Иллин, что за фигня? — развернувшись, Рисса подошла к девчонкам. Милли даже не посмотрела на нее, продолжая плакать и твердить кому-то, что их нет. — С Милли всегда так было? Или Аргейл ее еще и по голове огрел?
Иллин бросила на нее испепеляющий взгляд.
— У Милли с головой получше, чем у некоторых, — процедила она, крепко прижимая малявку к себе. — Если бы ты видела все, что видит она, то свихнулась бы в первый же день. Тсс, маленькая, — ее голос тут же изменился: вместо злобно-шипящего стал ласковым и воркующим. — Тихо. Я с тобой. Все хорошо.
Иллин нежно погладила Милли по щеке. Малявка подняла на нее чуть замутненные, полные слез глаза.
— Пойдемте поскорее, — сказала она тихо и нетвердо. — Здесь очень плохое место. Мне трудно… трудно не слышать. И я не ненормальная! Пожалуйста, не думайте, что я ненормальная…
— Я так не думаю, малая, — торопливо сказала Рисса, хотя Милли сейчас здорово смахивала на шизичку в период обострения. — И Ремис не думает, правда?
Ремис, распознав в голосе Риссы угрожающие нотки, сделал понимающее лицо и важно кивнул. Милли это немного успокоило. Она даже вымучила улыбку и ускорила шаг, всем видом пытаясь показать, что с ней все в порядке.
— И все-таки, что за фигня творится с нашей малявкой? — тихо спросил Ремис, когда они немного оторвались от девчонок. — Правда видит что-то, или у нее просто мозги набекрень?