— Да не продадут нас никому, Рисс, — сказал Деввен. — Я слышал, в Империи это не так работает, как у хаттов. Нас распределят на принудительные работы, как каторжников. Если повезет, вместе окажемся, и тогда точно что-нибудь придумаем. Из трудовых лагерей можно сбежать. Я точно знаю, что можно. У нас же всех мозги работают и руки из правильного места растут, так что прорвемся, банда. Прорвемся.
Он улыбнулся — через силу, криво, но искренне. Вот за это Рисса его уважала: даже в самой дерьмовой ситуации Дев умудрялся видеть свет в конце тоннеля. Хотя бы воображаемый. Рисса так не умела: единственный выход, который она пока видела, ей не нравился. Ей еще жить хотелось. Даже в рабстве. Сложить лапки и убиться, если станет совсем невмоготу, она всегда успеет. А там, глядишь, и забрезжит он, свет этот…
Она окинула взглядом соседей по камере — напуганных, замученных, злых, — и на душе стало так тоскливо, что захотелось завыть в голос. Любопытно, остальные как сюда загремели? Так же, как она с ребятами? Или сказали что-нибудь не то про Империю? Или ситху дорогу не уступили? А может, имперцы вообще хватали всех без разбора, как те же хаттские работорговцы? Рисса бы не удивилась.
Дев и Вильк продолжили вполголоса обсуждать планы побега. Уже до чистой фантастики докатились: Вильк, немного приободрившись, вовсю обсуждал, как он притворится больным, охранники войдут в камеру, чтобы его проверить, а все пленники на них как набросятся… Рисса презрительно скривилась. Набросятся они, как же… к стенам прижмутся и трястись будут, молясь, чтобы их за компанию с симулянтом не наказали.
Подтянув коленки к груди, Рисса обхватила себя руками. Ее сильно трясло, в глазах нестерпимо жглось. Она сама не заметила, как расплакалась, жалко шмыгая носом и поскуливая. Папа всегда говорил, что ей слабость не идет: мол, гордая красавица тут же превращается в нечто с опухшей физиономией и красным носом. Рисса невольно улыбнулась, и тут же жалость к себе накатила с новой силой. Папа… папа никогда бы не допустил такого. Не допустил бы, чтобы они с матерью обнищали, чтобы дочь начала воровать… Ну почему, почему он уехал?! Почему она, дура такая, не уехала с ним?!
— Рисс! — Встрепенувшись, девочка увидела прямо перед собой перепуганную веснушчатую физиономию Вилька. — Рисс, шухер, надсмотрщики идут!
В камере поднялась суета: пленники вскакивали на ноги и торопились выстроиться вдоль стены, с перепугу натыкаясь друг на друга. Одну девочку — совсем мелюзгу, лет девяти от силы, — в толкучке сбили с ног. Она так и ревела на четвереньках, пока какая-то женщина не помогла ей подняться. Рисса, Деввен и Вильк встали рядом, прижавшись друг к другу, как брошенные напуганные щенки. Хотя эти двое были теми еще придурками, Рисса вдруг отчетливо поняла, насколько же сильно не хочет расставаться с ними. Они банда. Друзья. Вместе — хоть против целой Империи… Хотя лучше бы все обошлось парой работорговцев.
Затаив дыхание, ребята наблюдали, как к камере приближается странная компания. Двое надзирателей в серой имперской форме сопровождали шедшего впереди… человека? Рисса проморгалась. Нет, точно не человека: у возглавлявшего процессию экзота в вычурных алых одеяниях была темно-красная кожа, ярко-оранжевые раскосые глаза и едва заметные костяные наросты над бровями. Если бы не это да надменная рожа, он был бы очень красивым. Рисса судорожно вздохнула, заметив у него на поясе световой меч. Замыкал шествие уже знакомый ей мерзкий врач, нервно теребящий в руках инфопланшет.
— На колени! — рявкнул один из надзирателей, и пленники тут же подчинились. Некоторые для верности распластывались по полу, видимо, показывая, насколько они хорошие рабы. Риссу передернуло от омерзения, но она послушно бухнулась на колени вслед за остальными: ей и так проблем хватало, нечего на ровном месте новые создавать.
Ситх окинул их презрительным взглядом. Почему-то Риссу он разглядывал дольше других, и она невольно согнула спину еще ниже: на плечи словно навалили тяжеленный груз. Дыхание в груди перехватило. Рядом напряженно сопел Вильк. Рисса скосила на него глаза и украдкой коснулась его пальцев своими, но он даже не глянул на нее в ответ: весь дрожа, упорно пялился в пол.
— Выведите их, — холодно приказал ситх. — Хочу посмотреть, насколько они безнадежны.
Рисса ожидала, что сейчас их всех погонят из камеры, как скотину на убой, но команды на выход не последовало. Наоборот, надсмотрщики сами вошли внутрь. За ними серой крысой в белом халате просочился врач.