***
Обратный путь Алисы пролегал через бесконечные рыжие пески невиданных пустынь с их волнообразными дюнами и песчаными бурями. Ее дух пролетал над уходящими вдаль длинными караванами, что стройной вереницей тянулись за горизонт. Палящее солнце и зной не тревожили ее. Не смыкая глаз, она парила над этой прекрасной пустотой, сквозь пространство и время, и ее тело было насквозь пронизано золотыми сотами теплого медового света… Она бережно несла украденный сон, спрятав его у себя в груди…
Пересекая этот невиданный безграничный мир тоннелями черных дыр, через миллиарды других галактик, сквозь абсолютный вакуум и хаотичную сутолоку микрочастиц, она на мгновение распрощалась со своим физическим телом и вновь слилась с потоком Вселенной… Спустя еще мгновение ее полет был окончен. Она очутилась у себя дома.
Сбросив сверкающую мантию, Алиса ступила босыми ногами по деревянному полу своей спальни, в которой теперь воцарился полумрак. Густые сумерки вошли в опустевшую комнату, мгновенно заполнив собою пространство. Сквозь распахнутое окно мягко струился прохладный летний вечер…
Несмотря на кажущееся спокойствие и внешнюю уверенность, Алиса переживала целую бурю эмоций внутри. В ее сердце шли жестокие кровопролитные войны, настоящее противостояние голосам разума и здравого смысла. Она металась, как блуждающий огонек в непроглядной тьме зимней ночи. Как маятник, что колеблется от одной стороны в противоположную, причем, чем сильнее ты его раскачиваешь, тем больше становится его отдача.
Алиса пыталась утешить себя мыслью о том, что просто не могла поступить иначе. Она твердо помнила законы своего мира, которые не позволяли Хранителям снов (кем она являлась с рождения) отдавать сновидения под власть человеческого разума. Согласно этим законам, сон должен был свободно странствовать от одного человека к другому, наполняя и обогащая тот мир, из которого он явился в ярких зрительных образах.
Если какой-то человек вдруг овладевал сном, прокручивал или видоизменял его в своем воображении, пытаясь его контролировать, распоряжаться им по своей воле, то хрупкий мир Алисы, мир сверхъестественного и подсознательного начинал рушиться. Он моментально давал трещину, сквозь которую просачивалась разрушительная энергия Хаоса, после чего он постепенно разваливался, будто хлипкий карточный домик.
Именно поэтому поддерживать установленный порядок было жизненно важно. Все просто. Сны путешествуют, сменяя своих зрителей, как бродячий цирк, что кочует от одного города к другому, нигде подолгу не останавливаясь и возвращаясь в свой привычный шатер с полными карманами звонких монет.
Только тогда проекции этих снов появляются на страницах великой книги- Атласа Сновидений, готовые отправиться в новый путь. Если же какой-то сон затерялся в уголках человеческого подсознания, то его нужно было срочно вызволить оттуда, украсть этот сон у человека, пока тот еще спит. Его следовало вернуть в свободный поток сновидений, где зрительные образы бесконечно сменяют друг друга.
Только тогда баланс восстановлен. Миру Алисы ничего не угрожает. Ни разрушения, ни увядание, ни гибель…
***
Тем временем лунные фазы сменяли друг друга, постепенно переходя от тонкого едва заметного силуэта новорожденного в облаках месяца к сияющей владычице ночного неба – огромной полной луне. Жизнь текла своим чередом, точно шумные воды горной реки…
Только теперь внутри у Алисы прочно засела колючая заноза вины и сожаления, которая причиняла боль при каждом движении ее души, оставляя на ней глубокие дыры. Приходилось латать их время от времени, чтобы они не расползлись еще дальше.
Осколки тоски и отчаяния, точно мелкие частицы шипящей соли, разъедали свежие раны, которые она наносила сама себе безошибочным и точным ударом в грудь.
Она хотела, но до сих пор не могла себя простить. Получалось только хуже. Бесконечные торги с собой, неудачные переговоры и сорванные сделки с собственной совестью. Снова провал… Дальше- больше. Упоительное самокопание и самоанализ.
Надо сказать, что Алиса копалась в себе с особенной скрупулезностью и хладнокровием. Она делала это очень тщательно и методично, как хирург, который сначала режет живую плоть у пациента, а потом начинает ковыряться в его органах, производя различные манипуляции своим стальным ножом. Без единого звука, без раздумий, настолько невозмутимо, что ни одна мышца на лице не дрогнет.