Азиза стал вдруг разбирать смех.
— Что смешного, курд? — спросил Кохен, не отрывая глаз от женщины, которая продолжала упорно стоять посреди дороги.
— Это всего лишь моя двоюродная сестра Жасмин.
— Ещё одна сестра? — недоверчиво спросила Ханна.
— В моем роду все братья и сестры, — пояснил Азиз, останавливаясь перед молодой женщиной. Он выскочил и обнял её, остальные окружили их.
— Хорошенькая, — заметил Кохен, когда его наконец представили кузине Жасмин, которая говорила без остановки, даже когда пожимала руки Скотту и Ханне. — И о чем это она тарахтит? — спросил Кохен у Азиза, который никак не мог вклиниться, чтобы перевести слова своей кузины.
— Похоже, профессор был прав. Солдат предупредили, чтобы они искали армейский грузовик с четырьмя террористами. Но её дядя передал этим утром, что мы приедем на «кадиллаке».
— Тогда для нас будет чертовски рискованно пытаться проехать через пост, — сказала Ханна.
— Рискованно, — согласился Азиз, — но не так уж чтобы чертовски. Жасмин по два раза на день проезжает через этот пост с апельсинами, мандаринами и финиками, которые она возит на продажу из нашей деревни. Так что там её хорошо знают, как и дядину машину. Мой дядя говорит, что она должна сидеть в «кадиллаке», когда будем проезжать через пост. Так они ничего не заподозрят.
— А если они захотят проверить багажник?
— Они не станут проверять, чтобы получить за это свою дневную порцию сигарет или фруктов для семьи. Ведь они уверены, что мы провозим что-то незаконное.
Жасмин опять затрещала, и Азиз переключился на неё.
— Она говорит, что вам надо спрятаться в багажнике, пока вас не заметил кто-нибудь из проезжающих.
— И все же это чертовски рискованно, профессор, — сказал Кохен.
— Не меньше, чем для Жасмин, — заметил Скотт. — К тому же я не вижу другого выхода. — Он сложил карту, обошёл машину, открыл багажник и забрался внутрь. Ханна с Кохеном последовали его примеру.
— В сейфе было удобнее, — заметила Ханна, обвивая Скотта руками, и рассмеялась, когда Азиз втиснул между ними и Кохеном свой вещмешок.
— Один удар по дверце, — сказал Азиз, — будет означать, что мы останавливаемся на контрольном пункте. — И захлопнул багажник. Жасмин подхватила с земли свои сумки и запрыгнула на сиденье рядом с кузеном.
В багажнике было слышно, как застучал мотор, стал набирать обороты, и «кадиллак» двинулся по дороге в Халис.
Жасмин в это время рассказывала Азизу о том, как она обычно проезжала контрольный пункт.
Глава XXXIV
Старейшину повесили первым. Затем одного за другим на глазах у всей деревни вздёрнули его братьев, но ни один из них не вымолвил ни слова. Тогда они стали вешать его двоюродных братьев, пока двенадцатилетняя девочка, надеявшаяся спасти своего отца, не рассказала им о незнакомцах, которые останавливались прошлой ночью в доме старейшины.
Маленькой девочке пообещали, что её отец останется жив, если она расскажет им все, что знает. Она показала им место в пустыне, где был зарыт грузовик. Через двадцать минут раскопок они убедились, что она сказала им правду.
Когда связались по полевому телефону с генералом Хамилом, тот не поверил, что тридцать человек из рода Зибари смогли разобрать «кадиллак» на части и перетащить его через открытую пустыню.
— Да, да, — заверила их маленькая девочка. — Это правда, потому что мой брат нёс одно из колёс до самой дороги на другой стороне пустыни, — заявила она, с гордостью показывая на горизонт.
Генерал внимательно выслушал информацию по телефону и приказал повесить также отца и брата девочки.
Вернувшись к карте, он быстро установил единственную дорогу, по которой они могли поехать. Его глаза пробежали по тропе через пустыню, упёрлись в другую извилистую дорогу, и тут ему стало ясно, через какой город им придётся проезжать.
Часы на его столе показывали 4.39.
— Свяжите меня с контрольным пунктом в Халисе, — велел он молодому лейтенанту.
Азиз увидел впереди, что солдат осматривает автофургон. Жасмин предупредила его, что это тот самый контрольный пункт, и высыпала содержимое одной из своих сумок на сиденье между ними.
Азиз стукнул по дверце и вздохнул с облегчением, когда обнаружил всего двоих солдат, один из которых дремал, удобно устроившись в старом кресле на другой стороне дороги.
Когда машина остановилась, Скотт услышал, как откуда-то доносится смех. Азиз сунул охраннику пачку «Ротманса».
Солдат уже собирался махнуть им. рукой, чтобы проезжали, когда второй охранник лениво потянулся в своём кресле, как кот, проспавший несколько часов на теплом радиаторе. Он поднял своё бренное тело, медленно подошёл и обвёл машину восхищённым взглядом, хотя видел её уже в сотый раз. Став прохаживаться вокруг, он любовно шлёпнул её по багажнику, и тот приоткрылся на несколько сантиметров. Скотт медленно потянул крышку вниз, а Жасмин в это время уронила на землю целую упаковку с десятью пачками «Ротманса». Первый раз за день охранник ожил. Когда он поднимал сигареты, Жасмин улыбнулась и что-то шепнула ему на ухо. Солдат посмотрел на Азиза и стал смеяться. В этот момент сзади остановился грузовик, доверху нагруженный ящиками с пивом.
— Проезжай, проезжай! — закричал первый солдат в предчувствии более крупной наживы.
Азиз немедленно подчинился и рванул вперёд на второй передаче, едва не выбросив Кохена из багажника вместе с вещмешком.
— Что ты сказала тому солдату? — спросил Азиз, как только они отъехали на безопасное расстояние.
— Я сказала ему, что ты голубой и что вечером я буду возвращаться одна.
— У тебя что, нет никакой семейной гордости? — возмутился Азиз.
— Конечно, есть, — сказала Жасмин. — Но он тоже мой кузен.
По совету Жасмин Азиз поехал более длинной дорогой в объезд города с юга. Всех выбоин на дороге было не миновать, и из багажника время от времени доносились стоны. Жасмин показала на перекрёсток впереди и сказала, что там ему надо остановиться. Собрав свои сумки, она оставила немного фруктов на сиденье, и, когда Азиз остановился у дороги, которая вела назад к центру города, выпрыгнула из машины, улыбнулась и помахала на прощание рукой. Азиз помахал ей в ответ и подумал, увидит ли он когда-нибудь свою кузину ещё раз.
Окраину города он проезжал в одиночестве, не рискуя выпустить своих коллег из багажника, чтобы редкие прохожие не смекнули, что происходит.
Когда Халис остался позади, Азиз остановился на перекрёстке с двумя указателями. На одном было написано: «Туз-Хурмату — 120 км», на другом: «Туз-Хурмату — 170 км». Посмотрев по сторонам, он вышел из машины, открыл багажник и выпустил своих пассажиров. Пока они со стонами разминали конечности и вдыхали полной грудью воздух, Азиз показал на указатели. Скотту не надо было смотреть на карту, чтобы решить, по какой дороге ехать.
— Мы должны воспользоваться более длинной дорогой, — сказал он, — в расчёте на то, что они по-прежнему считают, что мы едем на грузовике.
Ханна с чувством захлопнула крышку багажника, и все четверо уселись в машину.
Азиз выжимал на извилистой дороге сорок миль в час, а его пассажиры каждый раз ныряли на дно машины, едва завидев на горизонте какое-нибудь движение.
В промежутках между нырянием все четверо с удовольствием угощались фруктами, которые Жасмин оставила на переднем сиденье.
Когда миновали знак, показывавший, что до Туз-Хурмату осталось двадцать километров, Скотт сказал Азизу:
— Я хочу, чтобы ты остановился, не доезжая деревни, и сходил туда один, прежде чем мы решим, можно ли нам проехать через неё. Не забывай, что от неё до шоссе всего три мили и там может быть полно солдат.
— А до курдской границы? — спросила Ханна.
— Около сорока пяти миль, — ответил Скотт, продолжая изучать карту. Они ехали ещё двадцать минут, прежде чем, перевалив вершину холма, увидели вдали деревню, приютившуюся в долине. Ещё через несколько секунд Азиз свернул с дороги и остановил машину в небольшой цитрусовой роще, укрывавшей их от солнца и любопытных глаз проезжавших мимо. Внимательно выслушав указания Скотта, Азиз вышел из машины и затрусил в направлении Туз-Хурмату.