— Я не могу сказать десять, я могу сказать две с половиной.
Потребовалось три минуты и много маленьких деликатных молчаливых раздумий, прежде чем Дортмундер и элегантный мужчина достигли консенсуса в виде гонорара в пять тысяч долларов.
Лестница, ведущая от светового люка, настолько вписывалась в интерьер, что казалась декоративной — крошечные ступени, неправильно расположенные, слишком узкие и кривые, пугающими виражами спускались из-под куполообразного потолка. Дортмундер, охваченный вполне объяснимой боязнью высоты, спускался мелкими шажками, подталкиваемый сзади одним амбалом и понукаемый спереди вторым. Он старался не смотреть вниз на кажущиеся с высоты третьего этажа крошечными кусты, статуи и декоративный фонтан. Сколько же места в этом атриуме!
Очутившись в некоторой безопасности на твердом полу верхнего этажа, Дортмундер обернулся к элегантному мужчине, который первым сошел с лестницы совершенно безбоязненно и удивительно проворно, и произнес:
— Это просто несправедливо. Я здесь против своей воли.
— Естественно. Это потому, что моим помощникам пришлось показать вам свои револьверы. Но, конечно же, за пять тысяч долларов мы можем ожидать, что вы захотите присутствовать при исполнении вашей же гениальной идеи.
В это время с крыши еще один мордоворот нервными рывками спускал на первый этаж черный, перевязанный отличной толстой желтой веревкой, рюкзак.
— Я никогда в жизни еще так не опаздывал на встречу, — продолжал возмущенно Дортмундер. — Я должен был быть в городе несколько часов назад!
— Ничего, пойдемте. Мы найдем для вас телефон и вы позвоните и все объясните. Но, пожалуйста, придумайте себе оправдание. Правду ведь не расскажешь.
Дортмундер, который никогда не говорил по телефону правду и вообще вряд ли представлял себе, что такое правда, промолчал, но за элегантным мужчиной и амбалом последовал дальше вниз по винтовой лестнице. На первом этаже еще один амбал, тихо матерясь, уже вытаскивал из фонтана мокрый рюкзак.
— Эти инструменты не должны намокнуть! — указал на рюкзак Дортмундер.
— Всякое бывает, — небрежно отмахнулся мужчина, наблюдая, как амбал тихо матерится. — Давайте лучше поищем телефон.
Телефон нашелся в прелестной гостиной, на великолепном старинном столе, обтянутом зеленой кожей возле огромных окон, выходящих на улицу. Сидя здесь, Дортмундер в окно мог прекрасно видеть охранников, прогуливающихся у ворот посольства по соседству. Вот мимо припаркованных машин по обе стороны улицы проехало пустое такси. Элегантный мужчина вернулся в атриум, а Дортмундер набрал номер.
— Гриль-бар «О-Джей». Ролло у аппарата.
— Это Дортмундер.
— Кто?
— Бурбон с водой.
— О, да. Слушайте, ваши приятели в задней комнате. Они ждут вас, да?
— Да. Позовите Ке… другой бурбон с водой.
— Хорошо.
Мимо проехала полицейская машина, и охранник у посольства махнул копам рукой. Дортмундер открыл ящик стола — там оказался золотой браслет с изумрудами и рубинами, он положил его в карман. За его спиной вдруг раздался металлический скрежет. Он заткнул одно ухо пальцем.
— Алло, Дортмундер? — послышался голос Келпа.
— Да.
— Ты опоздал.
— Я тут завяз в одном деле.
— Что-то серьезное?
— Потом расскажу.
— Ты что, в автомастерской?
— Где?
— Где машины ремонтируют. У тебя же вроде нет машины, да?
— Нет.
Снова металлический скрежет.
— Что очень разумно. Живя во время кризиса, инфляции и к тому же в городе с отлаженной структурой общественного транспорта, иметь собственную машину — это верх глупости.
— Конечно. Я тебе звоню…
— И каждый раз, когда тебе нужна машина, тебя подвезут куда надо.
— Точно. Ну так, насчет сегодня…
— Так что же ты делаешь в автомастерской?
Скрежет или нечто очень на него похожее уже действовали Дортмундеру на нервы.
— Я тебе потом расскажу.
— Так ты скоро будешь?
— Нет. Я тут застрял, видимо, на пару часов. Наверное, перенесем встречу на завтра.
— Без проблем. Но, если получится, то давай, приходи сегодня.
— Вам, ребята, совсем не обязательно торчать там.
— Да все нормально! Мы тут дискутируем на тему политики и религии. Пока.
— Пока.
В атриуме вовсю шла работа — резали голову нимфы. Когда Дортмундер вошел, ее голова качнулась разок и плюхнулась в фонтан. Как только амбал выключил электропилу, элегантный мужчина повернулся к Дортмундеру и сказал:
— Словно на ваших глазах обезглавили человека. И даже хуже, если бы она была из плоти и крови, я мог бы представить себе Мойру.