— На каких языках поют у вас песни?
Ничуть не удивившись вопросу, тот поинтересовался:
— А на каком бы вам хотелось?
— На русском! — ответил Баронин и даже не пытался скрыть своего изумления, когда метрдотель как ни в чем не бывало, совершенно спокойно спросил:
— «Очи черные» вас устроят?
— Более чем! — не смог удержаться от улыбки Баронин.
— Это будет стоить двести долларов! — слегка поклонился метрдотель.
Без лишних слов Баронин положил на стол две сотенных бумажки. Взяв деньги, метрдотель направился к оркестру. И уже в следующую минуту Баронин услышал до боли знакомое:
— Очи черные, очи жгучие, очи страстные и прекрасные…
И как всегда, романс под семьсот граммов водки, разбавленной шампанским, настроил Баронина на философско-лирический лад.
Певица закончила петь, и зал разразился бурными аплодисментами. Большинство посетителей бара были европейцами, а «Очи черные» наряду с несколькими другими русскими знаменитыми романсами давно уже завоевали Европу. А Баронину хотелось уже послушать не менее знаменитую во всем мире «Дорогой длинною». И поскольку метрдотеля он не увидел, а ждать не пожелал, то в лучших традициях русских кабаков двинулся к оркестру сам. Направляясь к эстраде, Баронин машинально взглянул в висевшее на стене огромное зеркало и в золотом мерцании свечей увидел, как мимо Беаты прошел худощавый мужчина спортивного вида, одетый в нарядный белый костюм. На какое-то мгновение ему даже показалось, что мужчина что-то сказал Беате и та, словно соглашаясь с ним, слегка кивнула головой. Впрочем, чего удивительного? Такая женщина обречена на всеобщее внимание! Когда Баронин вернулся к столику, мужчины в белом костюме уже не было, а Беата как ни в чем не бывало взглянула на него:
— Заказал?
— Да, — кивнул Баронин, усаживаясь за стол. Когда отзвучал романс, он посмотрел на Беату. — Поедем? — улыбнулся он.
— Давно пора! — качнула она головой, и ее грациозное движение мгновенно отразили окружавшие их зеркала.
Они вышли на улицу.
— Ты не хочешь меня пригласить к себе? — томно потянулась Беата.
Баронин хотел уже было согласиться, но, вспомнив, что у него вечером Красавин должен был встретиться с какими-то нужными ему людьми, покачал головой:
— Там сегодня не совсем удобно… Поедем лучше к твоей подруге, если ее, конечно, нет дома!
— Нет, — ответила девушка, — она улетела в Японию…
Баронин остановил такси и, открыв дверь, пропустил Беату в салон. Затем уселся в него сам и, назвав адрес шоферу, обнял Беату. Внезапно кровь ударила ему в голову, и Баронин с удивлением почувствовал, что сидевшая рядом с ним девушка, расплываясь в своих очертаниях, исчезает в какой-то надвигающейся на него темноте. И уже очень скоро она растворилась в ней совсем…
Он очнулся только утром и сразу же… рассмеялся! Как видно, дураки не учились даже на своих ошибках! Почему дураки? Да потому что умные не валялись связанные по ногам и рукам в неизвестных квартирах! Даже не пытаясь высвободиться, он попытался вспомнить, что же с ним все-таки произошло. Он вышел вместе с Беатой, сел в такси, даже обнял девушку и… провалился в темноту!
Впрочем, чего гадать! Скоро он узнает все, не для того привезли его сюда, чтобы играть с ним в молчанку… И уже через четверть часа в комнате появился парень лет тридцати, стройный и гибкий. Подойдя к кровати, он насмешливо взглянул на Баронина своими светлыми, слегка навыкате глазами и спросил по-английски:
— Как спалось, господин Навроцкий?
— Вашими молитвами! — усмехнулся Баронин, красноречиво пошевелив кистями рук.
— А что прикажете делать? — состроив скорбную мину, словно ему и на самом деле было неудобно перед гостем, пожал плечами парень. — Оставить вас, так сказать, во всеоружии? А вдруг вы нас не так поймете? — явно издевался он над Барониным.
— Да нет, — продолжая разминать затекшие пальцы, улыбнулся Баронин, принимая игру, — не беспокойтесь, я понял вас правильно!
— Кофе хотите? — предложил парень.
— Хочу, — кивнул Баронин. — Особенно если вы будете меня поить с ложечки!
— Ну зачем же так? — развел руками парень. — Вы будете пить его сами! А меня вы можете называть Марек.
С этими словами он подошел к какому-то подобию буфета и, выдвинув один из ящиков, достал из него пару наручников. Еще через минуту стальные браслеты красовались на запястьях и щиколотках Баронина.
— Так, знаете ли, на всякий случай! — словно оправдываясь, проговорил парень, пряча ключи от наручников в карман. — А то ведь и буйные попадаются!