— Я так и думал, — как-то криво усмехнулся Турнов, — что это ты убрал Володина! Вот только не мог понять, как ты его вычислил…
— Теперь знаете! — холодно отрезал Баронин и продолжал: — По глупой случайности вам удалось взять меня у дома благодетеля, который и посылал вам на меня компроматы. Вы начали играть со мною, пытаясь выяснить, что мне известно, в любом случае заготовив для меня вариант с попыткой к бегству при этапировании в Дальнегорск. Я, правда, не оправдал ваших ожиданий и сумел уйти. Только один Бог, — поморщился Баронин, вспомнив страшную трубу, — знает, чего мне это стоило!
При этих словах Турнов невольно вздрогнул. В тоне Баронина ему послышалась угроза.
— Я не буду объяснять вам, как я вышел на штольни и мастерскую, где обыкновенный гений Крачковский обогащал для вас уран, который вы сплавляли в Южную Корею. А когда Крачковский умер, за дело принялся его бывший коллега Попов, такой же мерзавец, как и вся ваша шайка! Но этот оказался похитрее! Да и кому охота мучиться в вырытой в тайге землянке, испытывая постоянный страх за свою шкуру? Я не знаю как, но он умудрился выйти на корейцев и предложил им свои услуги, но уже, правда, в Сеуле. А когда те согласились, а они, конечно, согласились, и Попов уже сидел на чемодане, вы убрали его! А когда Мишка Лукин докопался до одного из корейцев и сына Рокотова, сразу же поплатился за это жизнью… Вам не удалось с помощью Зои прижать меня, зато вы сделали единственное, что оставалось: объявили меня в розыск! Но я был уже далеко, так далеко, — при воспоминании о Таиланде голос Баронина стал мягче, — что вам даже и не снилось! Уже потом я разобрался с моим и вашим благодетелем, и он документально подтвердил то, о чем я давно догадывался! Но еще раньше начали давить на Алтунина, и тому не оставалось ничего другого, как согласиться на предложенные ему условия. В результате вы лишились многих процентов прибыли от пароходства… Я повязал вашего курьера с двойным гражданством, когда он приехал к Рокотову на эту самую квартиру за золотом и платиной! Единственное, чего ваш подельник не сделал, увидя нас, — так это только не наложил от страха в штаны. Он же и назначил вам встречу здесь, прекрасно зная, что вместо него здесь буду я… Что скажете, господин полковник?
— Что скажу? — неожиданно зло переспросил тот. — Скажу, что за ошибки надо платить! И моей ошибкой было то, что я не убрал тебя сразу!
Баронин понимающе и все так же насмешливо покачал головой.
— И еще скажу, что профи ты классный, Саня! — доставая сигарету, добавил он. — Но думаю, что ты и сам прекрасно понимаешь, что не моя вина в том, что случилось со всеми нами! — с каким-то вызовом закончил он.
— Не моя вина! — поморщился Баронин. — А чья же, позвольте вас спросить? Чанкайшистов? Агентов Моссад? Может, «Коза ностры»? Ваша, Павел Афанасьевич, и только ваша! Вы думали, что я не осмелюсь выступить против вас! А я сорвался, потому что надоело быть рабом, и доказал всей вашей сволочи, что даже один человек очень много может сделать! При желании. Впрочем, — махнул он рукой, — это уже не интересно…
Наступило долгое молчание. Баронин с наслаждением курил, а Турнов пребывал в мрачной задумчивости, полагая, что доживает на земле последние минуты. И, не выдержав напряжения, наконец спросил:
— Ты… уберешь меня?
— Что, страшно? — с некоторой брезгливостью посмотрел на него Баронин. — Еще бы не страшно, когда собственной шкуры дело касается! Куда спокойнее сидеть в теплом кабинете и отдавать приказания убивать других… Нет, — покачал головой Баронин, — я не буду убивать вас. — И, заметив облегчение в глазах бывшего шефа, холодно добавил: — И не потому, что вы мне дороги! Просто не хочу, не имею права опускаться до вас… У меня только одно требование: вытащите с зоны Каткова!