Взяв таким образом верх над женой, Зайцев ее покорность принял, видимо, за полную свою победу. Вот теперь, решил, она приняла его, поняла, кто в этом доме хозяин. Да и как не покориться ей такому крутому герою? Он ей свою любовь только что доказал: ведь это он ради нее, из-за нее… Значит, оценила?
— Одевайся! — по-хозяйски распорядился Зайцев. — Пойдешь со мной. Я снял квартиру, в ней поживешь пока, а труп я разделаю и вывезу, все тут приберу…
Он взял нож и отправился в соседнюю комнату. Когда Оксана вошла туда, чтобы забрать одежду, Зайцев… заправлял кровать.
— Что, Оксана, холодно было? — то ли любовно, то ли насмешливо спросил он жену, аккуратно разглаживая морщинки на покрывале.
Оксана опасливо обошла труп, что лежал посредине комнаты. Зайцев склонился над ним с ножом… Она выскользнула за дверь.
Почему Олег был в ней так уверен? Принял за соучастницу? Оставшись без пригляда, Оксана лихорадочно открыла входную дверь и бросилась из квартиры. На первом этаже жила ее подруга. Белая как мел, дрожащая Оксана забилась к ней. От подруги и позвонили в милицию..
Когда вышли встречать машину, в тамбуре подъезда увидели Зайцева. Стоял и дико смотрел на Оксану. Повторного «предательства» он не ожидал. «Пойдем со мной!» — требовал. Но та, стоя подальше от новоявленного убийцы, не реагировала. Вскоре появился милицейский уазик. Зайцев решил спастись бегством. Уже сидя в автобусе, заметил, как на него смотрит какой-то мужик. И тут только оглядел себя: руки в крови, куртка тоже вся в пятнах… Выскочил из автобуса, побежал неведомо куда…
Зайцева искали недолго: скрывался на квартире у бывшей тещи. На следствии, когда понял, что, кроме убийства, «шьют» изнасилование в естественной и извращенной формах, стал отрекаться: никакого насилия не было, все было полюбовно — они с женой как любили, так и любят друг друга; а убил мужика потому, что не смог стерпеть его предательства. Но по материалам допросов, отобранных у пострадавшей, выходило не совсем так: Оксана была зла на Зайцева за то, что разбил ее новое супружество, длившееся четыре дня, что жизни ей не дает, да еще повесил на нее этакий камень вины — до конца жизни… На суде узнали, что убитый Сергей был последним сыном у матери: старшего она похоронила за полгода до этого…
Судебных заседаний было несколько, разбирательство длилось почти два года. Преступник решил «закосить» под невменяемого. Но экспертиза за экспертизой подтверждали: несмотря на то, что Зайцев легко возбудим, вспыльчив, груб, любитель драк и хулиганских выходок (что и привело его на преступную дорожку), но вполне вменяем и убийство совершал не в состоянии аффекта, поскольку после содеянного был так же агрессивен, зол (что подтвердили многочисленные зарубки на столе и косяке), сил хватило даже на изнасилование, да и последующие действия были вполне разумными. Так что снисхождения ждать не приходилось.
…Доброе женское сердце… Или неразумное? За два года многое сгладилось, и позабыла Оксана то, что было в ту страшную июньскую ночь, перестала жалеть малознакомого тридцатилетнего погибшего мужчину. Повернулась лицом к бывшему мужу. Стала многое «забывать», на суде доказывая обратное… «Оценила» его поступок? Значит, «победил» он ее? Когда в марте 1999 года бы оглашен — может быть, излишне суровый — приговор: пятнадцать лет лишения свободы, кинулась писать кассационную жалобу, где доказывала, что не занимались они с мужем извращенной любовью; что для них оральногенитальный секс — явление обычное; что она сама во многом виновата, а Зайцева они с дочерью любят и будут ждать его возвращения домой… Просила снизить наказание. Но областная судебная коллегия сочла эти откровения несостоятельными и надуманными. Каждый волен в своей спальне принимать любую, даже унижающую собственное достоинство позу. Но только не стоя над трупом…
Воров было двое
Милицейская патрульная машина около двух часов ночи приближалась к стадиону «Строитель». Хрустящая ледяная крошка разлеталась из-под колес, вжикали в стороны незамерзшие лужи. Навстречу машине по разным обочинам дороги двигались две мужские фигуры. Обе несли в руках немалую поклажу. Один из мужчин, завидев машину, резко свернул во двор, другой повернул за угол и зашагал быстрее. Обогнув квартал, уазик скоро въехал во двор и высветил из темноты фигуру. Поставив громоздкую сумку на землю, мужчина, преждевременно почувствовав себя в безопасности, справлял рядом с ней естественные надобности. Не дожидаясь, пока он закончит, милиционеры осветили сумку: сверху лежали газеты, журналы. Глянцевые, новые.