— Будьте с ним осторожны, Владимир Ильич, — обронил Воровский, когда Ленин пожимал руку Бонч-Бруевичу. — Он весь начинен взрывчаткой. Ему следует немедленно разоблачиться…
— Тогда отведите его в отдельную комнату и разминируйте, — посоветовал Владимир Ильич.
Бонч-Бруевича стали расшивать. Когда сняли панцирь, особенно тяжелый на груди, и пояс, путешественник вдруг закачался, теряя равновесие. Оказывается, он так за неделю путешествия привык к тяжести на груди, что теперь, лишившись ее, чуть было не упал. Под платьем Бонч-Бруевич привез немалый груз взрывчатки и патронов для револьверов.
— Ну, познакомить вас, Владимир Дмитриевич, с нашим инородным телом? — спросил Воровский, когда путник немного отдышался.
— Что вы имеете в виду? — спросил Бонч.
Воровский показал на соседнюю комнату, где склонился над столом поэт Минский и куда только что вошли поэтесса-декадентка Тэффи и писатель Чириков.
— Ничего не поделаешь, приходится пока идти на такое сожительство. Но вожжи в руках Ильича, газета наша, так что можете не тревожиться. А мне даже интересно: можно не только читать мадам Тэффи, но иногда и взглянуть на нее. Скоро их время кончится, другой такой случай вряд ли представится… Я, как вам известно, любитель изящной поэзии. И сам, грешным делом, ею тайком от жены занимаюсь…
Воровский с Бонч-Бруевичем прожили в гостинице неделю. Но и за это короткое время Бонч-Бруевич сумел развить поразительную деятельность. Почти каждый вечер он заходил в номер к Воровскому и предлагал один проект за другим: то носился с планом издательства, то с планом журнала для широкой публики. Наконец порешили на журнале «Наша мысль». Он начал выходить с января 1906 года. Это был большевистский еженедельный журнал, в котором Воровский поместил несколько своих статей. Вышло пять номеров, и журнал был закрыт правительством за явно враждебное царизму направление.
А в это время в Москве события развивались более стремительно. По призыву Московского Совета рабочих депутатов 20 декабря началась всеобщая политическая забастовка. Забастовали рабочие фабрик и заводов, прекратилась работа в типографиях, встали поезда. Только Николаевскую железную дорогу не удалось остановить…
На московских фабриках и заводах проходили бурные митинги и собрания. Над головами скромно одетых людей тревожно забились гудки, на вокзалах засвистели локомотивы. Пролетарская Москва дружно поднялась на борьбу с ненавистным самодержавием и капиталистами. Забастовка переросла в вооруженное восстание.
Девять дней длился неравный бой. По Николаевской дороге были переброшены войска. Началась расправа с восставшими. Баррикады окрасились кровью. Дольше всех держалась Пресня — последний оплот рабочих.
Воровскому хотелось самому пробраться в Москву, очутиться поближе к месту битвы, но проехать туда оказалось невозможным: дорога была забита военными эшелонами.
Вслед за Москвой в конце 1905 — начале 1906 года восстания вспыхнули и в других городах России: Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Перми, Красноярске, Чите. В Новороссийске восстание окончилось победой рабочих. За оружие взялись шахтеры Донбасса, рабочие — металлисты Екатеринослава. На вооруженную борьбу против царского самодержавия поднялся народ Украины, батраки Польши и Прибалтики, крестьяне Гурии, рабочие Финляндии.
Отголоски московского вооруженного восстания разнеслись по всей необъятной Российской империи.
В Петербурге Воровскому приходилось выступать на собраниях, партийных митингах, полемизировать с меньшевиками, отстаивать ленинскую точку зрения главным образом по вопросам тактики.
Однажды Петербургский комитет РСДРП попросил Воровского выступить на большом собрании. Правда, Воровскому совсем не хотелось говорить перед широкой аудиторией, но долг обязывал. Пришлось согласиться.
В зале собрались члены фабрично-заводских ячеек и партийные агитаторы. Были и меньшевики. Они выступали против бойкота I Государственной думы. Воровский же отстаивал бойкот. Он старался говорить спокойно, последовательно и логично. Не прибегал к дешевым эффектам, не выкрикивал громких фраз, не стучал кулаком. Он хорошо усвоил то, что ему советовал Ильич: «Не возбуждать, а убеждать!» Вацлав Вацлавович старался аргументированно доказать свою правоту.
В конце декабря Воровский выехал в Финляндию, где должен был проходить IV съезд РСДРП. Но съезд не состоялся из-за начавшейся забастовки железнодорожных рабочих. Съехавшиеся делегаты провели в городе Таммерфорсе первую конференцию РСДРП. Задачи момента требовали объединения большевиков с меньшевиками, и конференция положила этому начало. На ней также было принято решение о бойкоте I Государственной думы.