Воровский.
В некотором царстве, в некотором государстве правил царь Воровский. Обычно во втором предложении идёт череда эпитетов, восхваляющих мудрость и справедливость правителя, но этого царя назвать нельзя было ни мудрым, ни умным. На трон его буквально посадил король заморский, на службе у которого Воровский находился раньше. Но и став царём он сохранил верность начальнику (экий молодец! Ну а что? Начальнику быть верным подчиненный обязан! Разве не так?).
После плотного завтрака, приготовленного его школьным другом, сейчас получающим всё новые и новые государственные заказы, царь отправился в Темные леса. Народ в тех местах, как и по всему царству, жил ужасно, просто отвратительно (но никто не жаловался. Все думали, что где-то уж точно хуже живут. Вон, гляньте хотя бы заморе!) Нет, конечно, был там один человек, живший хорошо – местный князь, ставленник Воровского. Он не только обладал в регионе властью, ограниченной лишь властью царя, но и владел лесопилками, нефтяными вышками и алмазными карьерами. А на принадлежащий ему благотворительный фонд был записан огромный дворец, в документах значившийся как больница. Там на самом деле можно было лечится (терминальные воды, как никак, целебны), но правом таким исключительным обладал лишь Воровский, да князек его. Так что же, жил он хорошо, потому что умел вести дела? Вовсе нет. Заводы свои он получил после распада великой империи, а дела за него вёл сам царь.
И ехал государь в Темные леса как раз-таки для того, чтобы насладится теплыми минеральными водами во дворце своего друга. Ну а заодно и успокоить рабочих князя, уже два месяца трудящихся без зарплаты (да, народ иногда все-таки бунтовал).
Аэропорт. Нет, ну не совсем аэропорт – одна взлётно-посадочная полоса (ну а зачем больше, если кроме батюшки-царя никто ковром-самолётом не владеет?), маленькая покосившаяся избушка с надписью "Темнолесово", дряхлая кобылка, впряженная в разваливающуюся телегу.
Вот летит Воровоский! Неописуемое зрелище! Огромный, заслоняющий собой все небо, ковер-самолет, а за ним – пять поменьше (на них багаж царский). Следом – свита. Тем никакие ковры не нужны – они сами настолько из-за глупости своей и пустоголовости легки, что по земле ходить не могут: чуть ветерок подует, и их сразу в воздух подбросит. Да и вообще, зачем боярам по земле ходить? По ней вон народ ходит, следит своим ногами грязными, да богохульничает. В общем, грязная она эта земля. А в думе оно как? В думе все чистые! Ну а за свитой – тридцать один богатырь – друзья школьные Воровского. Когда-то вместе с ними он буянил и хулиганил. Славное было время! Да и правил тогда мудрый царь (хоть мудрость его на правление страной и не распространялась).
Приземлился государь на землю. А там его уж и князь встречает с распростертыми объятиями (вы бы на его месте так даже лешего встречали, если б тот мог бы народ успокоить или хотя бы разогнать). За князем – два богатыря. Славными молодцами их не назовешь: один в руках баранью ногу держит, другой – бутылку с напитком (о, напиток этот – отдельная история!). Животы у обоих – огромные, головы – махусенькие. В общем, сразу видно – князевы сыновья.
– Государь! Спаситель ты мой! – затараторил князь. – Слава тебе господи, что такого царя нам даровал!
– Ну полно тебе, полно, – спокойно сказал Воровский, – господа потом будешь благодарить, если свидитесь. Где твоя карета-то? Давай, вези меня во дворец! Уж ноги-то затекли, пока летел.
Князек заторопился провести гостя к карете. А у той кареты колес сорок было, не меньше. Чтоб ее тащить столько же жеребцов требовалось. Уселись правители в нее, да поехали. А свита багаж в царский в руки взяла, да полетела напрямик – через лес.