– Ты хочешь, чтобы я его прочитал?
Девушка взглянула с мольбой и чуть заметно опустила подбородок.
Гуров закрыл тетрадь и сказал:
– Хорошо, я прочитаю ее записи, но не обещаю, что смогу заниматься поиском убийцы. Если увижу зацепку, то объясню тебе, каким образом ты, ближайшая родственница, сможешь инициировать дальнейшее расследование уголовного дела. Я не частный сыщик, работаю на государство и не могу выбирать себе занятие. Ты это понимаешь?
Ответом был еще один кивок.
Лев Иванович убрал тетрадь под куртку и произнес:
– Давай договоримся так. Через пару дней я так же вот заеду в театр и расскажу тебе, смог ли найти в этой тетради важные факты. Хорошо?
Наконец-то Даше удалось разлепить сухие губы.
– Спасибо, – прошептала она.
Лев Иванович кивнул в ответ, вышел из гримерной и вернулся в машину. На водительском сиденье он задумался о том, зачем ему нужны эта несчастная девочка и расследование давнего убийства.
Сыщик прислушался к себе. Ему было жаль Дашу, а еще он понимал, что делает это для жены. Мария решила помочь сироте, а желания любимой жены для него были важны. Он не мог отдать Дарье свое теплое пальто или ботинки, но имел возможность изучить записи, сделанные ее матерью, убитой вскоре после этого. В конце концов, изучение дневника займет не больше пары часов, а для девочки может иметь огромное значение. Мария будет довольна его помощью.
Может быть, он найдет в дневнике зацепки, говорящие о причине убийства. Ведь после изучения уголовного дела у него сложилось четкое убеждение в том, что молодая женщина погибла вовсе не в ходе ограбления. Все детали этого преступления, в том числе и дама бубен, являлись частями сложной схемы, в которой не смог разобраться неопытный следователь.
Лев Иванович открыл клеенчатую тетрадку и погрузился в чтение. Когда раздался стук по стеклу, он уже успел глубоко задуматься над информацией, полученной из дневника.
– Не замерз, пока меня ждал? – спросила жена, держащая в руках букеты, полученные от зрителей.
В машине было тепло, печка работала все два часа ожидания. Сыщик в задумчивости убрал тетрадь в сторону и забрал у Марии ароматную охапку.
– Как Даша, нормально отреагировала? – спросила она.
Лев Иванович пожал плечами. Какую реакцию на рассказ о смерти матери можно считать нормальной?
После изучения записей у него появилось много вопросов, которые сыщику хотелось в тишине кабинета зафиксировать на бумаге. Давняя привычка записывать свои размышления ему всегда помогала. Пока карандаш выводил на листке буквы, мысли складывались в четкие логические цепочки. Он нажал на газ и поехал в сторону дома.
За рабочим столом дома сыщик сделал несколько пометок в рабочем блокноте:
«Ж. – Евгений Бубнов?
Связь между медсестрой Хворостовой, ее пациентами и бандой Бубна?
Что такое сокровище Аладдина? Где оно спрятано?»
Рабочий день Гурова начался с разговора с генералом Орловым.
Петр Николаевич перехватил его в коридоре, на пути в кабинет.
– Доброе утро. Есть у меня к тебе одна просьба, Лева. Надо взять стажера на недельку.
Лев Иванович вспомнил бумажную гору, скопившуюся на столе Крячко. Еще можно будет отправить стажера проверить кое-какие догадки Гурова по убийству Хворостовой.
– Доброе утро. Давай стажера. У меня есть чем занять его.
– Стажерку.
Они уже подошли к кабинету генерала. В приемной рядом с секретаршей Верочкой сидела хрупкая девочка. Облачко кудрей и пухлые розовые щеки делали ее похожей на ангела. Сыщику поначалу показалось, что ей лет четырнадцать, никак не больше.
Но генерал-лейтенант поспешно кивнул и сказал:
– Доброе утро, Елена. Это полковник Гуров Лев Иванович. Вы поступаете в его распоряжение.
Сыщик в возмущении уже раскрыл было рот, чтобы запротестовать, однако начальник открыл дверь кабинета.
Он втолкнул туда полковника и сказал:
– Лева, я тебя вполне понимаю. Но она дочка шишки какой-то, хочет непременно у оперов постажироваться. Ты посади ее бумажки писать, она сама сбежит через три дня. Не могу я отказать начальству.
Гуров шагнул обратно за порог, покинул приемную и двинулся по коридору. Он останавливался у каждого кабинета и обменивался с коллегами приветствиями и беззлобными шутками, демонстративно не замечая, что по пятам за ним семенит пухлощекая стажерка.
«Вот навязалась на мою голову!»
От ее настойчивости сыщик разозлился.
В кабинете Крячко заулыбался при виде белокурого ангела.