— Жанна, принимай гостей, — распорядился Остроушко, разуваясь в коридоре. Его примеру последовали прибывшие с ним гости.
— Иван Юрьевич, где прикажете накрыть стол — в кухне или в зале?
— В зале! — коротко бросил он.
Девушка знала, что она красива, иначе Остроушко не взял бы ее к себе на работу, поэтому, получив распоряжение Остроушко, повернулась к ним спиной и, плавно покачивая бедрами, поплыла из коридора на кухню. Мужчины молча проводили ее взглядами, посмотрели друг на друга, улыбнулись, после чего прошли в зал.
Там Остроушко, включив видик, вставил в него видеокассету с эстрадными песнями.
— Пока Жанна нам будет накрывать стол, вы можете послушать наши украинские песни, — предложил он гостям.
Сиденко с Мироненко воспользовались его предложением. Сам же Остроушко вместе с Дегтяревым ушел в свой кабинет, где, рассевшись в креслах, они стали вести непринужденную беседу.
— Что за хоромы и кому они принадлежат? — спросил Дегтярев.
— Эту четырехкомнатную квартиру я купил сам и использую ее под гостиницу. Провожу здесь встречи с нужными людьми: заключаю с ними разные сделки, решаю общие проблемы. Кто-то остается ночевать, кто-то трахает моих девчат. Короче, все остаются довольны моими приемами. Своих девчат я держу в строгости, слежу за их стерильностью, иначе могу из-за них заиметь вместо друзей врагов. Они у меня работают по суткам, получая за свой труд больше, чем валютные бабочки, порхающие у интуристов… Если хочешь, на сегодняшний вечер Жанна будет твоей.
— С чего вдруг ты мне ее предлагаешь?
— Видел, как ты на нее смотрел.
— Хочешь сказать, что нюх еще не потерял? — обняв Остроушко, пошутил Дегтярев.
— Мне без хорошего нюха жить нельзя, конкуренты сожрут. Ну так как насчет Жанны?
— Как-то неудобно, что у меня девка будет, а у друзей нет.
— Ты о них не переживай. Если они тоже будут в охоте, то Жанна по телефону вызовет себе в помощь телочек не хуже нее.
— Тогда я согласен взять ее на абордаж.
Когда Остроушко поинтересовался у Сиденко и Мироненко относительно «отдыха» с привлечением женщин, те ответили ему отказом. Мироненко гибель отца не давала морального права сейчас заниматься глупостями: он приехал на Украину мстить за отца и, пока своего не добьется, другой цели у него не может быть.
Сиденко отказался от предложения Остроушко потому, что его положение не позволяло поступить иначе. Если бы он был один, то, возможно, и согласился на легкий флирт с женщиной.
Накрыв на стол, Жанна, считая свою миссию выполненной, направилась на кухню. Остроушко поднял правую руку, в которой только указательный палец клювом коршуна был направлен вперед, и заявил:
— Жанна, можешь приземлиться вот тут. — Он указал пальцем на стул, стоящий рядом со стулом Дегтярева.
Дальнейших указаний понятливой девушке не требовалось. Она поняла, в распоряжение какого мужчины предназначалась, и уже готова была выполнить любое его желание. Это была ее работа. А на работу, как известно, обижаться не приходится. Ее надо выполнять.
Выпив по три рюмки коньяка «Дойна», поговорив со всеми на общую тему, Мироненко и Сиденко, сославшись на усталость, ушли в спальню, где стояли четыре кровати, из которых две для них уже были Жанной разобраны.
А Остроушко, обращаясь к Дегтяреву, предложил:
— Василек, как разберетесь тут со своим делом, бросай свою Кубань и приезжай ко мне сюда жить. Куплю тебе трехкомнатную квартиру, обставлю ее как пожелаешь. Будешь жить не хуже меня…
Увидев удивленные глаза Жанны, направленные на него, которая даже прекратила курить сигарету «Бостон», он решил объяснить ей причину своей щедрости к гостю:
— Ты знаешь, кто он такой? Он мой друг, с которым я кормил блох в Афгане.
— Иван, мы не только там блох кормили, но кое-кому хорошее кровопускание делали, — напомнил товарищу Дегтярев.
— Ну не без этого, — словно Дегтярев напомнил ему о какой-то мелочи, согласился Остроушко. — Ну так как? Ждать мне тебя с переездом или нет?
— Конечно, нет.
— Почему?
— Я сейчас занимаюсь фермерством. У меня шестьдесят гектаров земли, не какой-нибудь, а кубанской. Уже четыре года я тружусь на ней. Если я ей изменю, то такой подлости себе никогда не прощу.
— Хочешь сказать, что эта «невеста» тебя намертво захомутала?
— Не то слово, скорее всего — приворожила.
После затянувшейся паузы Остроушко произнес:
— У меня жизнь иная, не в радость и опасная. Можно, Василек, я иногда буду к тебе приезжать в гости, чтобы душу отвести на земле?