— Исполнить твой заказ для меня особого труда не составит, но мне интересно знать, что ты задумал?
— На твой вопрос я дам ответ стихами одного поэта:
Гура раскрыл рот от удивления, услышав, что Влас заговорил стихами.
— Ты убедил меня. Лучше будет, если я о твоем деле меньше буду знать.
— Ты, Гура, много говоришь, но я так и не услышал от тебя ответа. Ты мое предложение принимаешь?
— А куда мне деваться? К тому же я не люблю ходить в должниках.
Похлопав Гуру по плечу, Влас заявил:
— Я рассчитывал на твою помощь и вижу, что в тебе не ошибся.
— Как я понял, ты приехал к нам в город инкогнито. И уж совсем понятно, не в твоих интересах, чтобы Савелий знал, что ты появился в городе?
— Само собой разумеется. Ведь он сдуру может устроить на меня охоту, в которой и сам может оказаться дичью.
— Как бы там ни было, но он тебе свою обиду не простит, — предупредил Гура.
— Честно говоря, я ему ничего плохого не сделал, всего лишь смылся из-под его опеки.
— Своим неповиновением ты сильно задел его самолюбие.
— Слишком много у нас сейчас развелось пастухов. После того как корову доярка подоит, выясняется, что она- то и должна остаться без молока. Меня такой расклад не устраивает.
— Куда денешься?.. Между авторитетами зоны влияния поделены, а у тебя силенок не хватит, чтобы что-то изменить.
Влас был иного мнения, но до поры до времени решил с Гурой в полемику не вступать. Если удастся осуществить его план, тогда он не словами, а делом опровергнет неверную концепцию Гуры…
— У вас крыша есть? — вернул его на землю голос Гуры.
— Нет.
— Моя дача вам для этого, как я понял, подойдет?
— Вполне. Я там поживу некоторое время со своими парнями, а потом буду жить отдельно от них. Ты бы зарезервировал мне номер в гостинице на чье-нибудь имя сроком на один месяц. Можно?
— Сейчас все стало можно, лишь бы бабки были.
— Никаких проблем. Ваш паспорт — моя капуста. Только учти: мне номер нужен не на первом этаже и чтобы из него вид был на улицу. Ну и ванна там, телефон… Другой комфорт меня не интересует, но если будет, то не откажусь.
— Твою заявку исполню в любое время, без проблем.
Оба задумались, стараясь вспомнить, что еще должны друг другу сказать. Прерывая паузу, Гура поинтересовался у Власа:
— Что за тачка, на которой вы сейчас приехали ко мне?
— Частник привез.
— Пойди скажи водителю, чтобы уматывал. На свою дачу я вас своей тачкой отвезу…
Влас стал выходить из машины, чтобы рассчитаться с водителем и отпустить его.
— Влас, сколько сейчас с тобой помощников?
— Двое.
— Местные?
— Чужаки.
— Откуда они?
— Из Абхазии.
— Знаешь, что я хочу тебе сказать?
— Говори!
— Когда мы будем общаться с тобой при них, не называй меня Гурой, а зови по имени.
— Как пожелаешь. Буду звать Володей, — безразлично согласился Влас. — Или хочешь, чтобы я называл тебя как-то иначе?
— Володя пойдет, тем более что ты так хорошо помнишь мое имя.
Дачный дом Гуры представлял собой капитальное кирпичное строение в трех уровнях, к которому были подведены газ, свет, вода, канализация.
На первом, подвальном, этаже дома у него разместились сауна, комната отдыха, ванная, туалет. Данный этаж был нежилым. Жилыми были второй и третий этажи.
Дом находился на земельном участке в десять соток. При доме был капитальный гараж. По тонким стволам плодовых деревьев, растущих на дачном участке, можно было сделать вывод, что участку этому не более четырех-пяти лет.
Пока Гура через подставных лиц искал в городе две подходящие квартиры, которые впоследствии можно было бы взять внаем, пока их готовили к специальному использованию, о котором читатель узнает ниже, прошло два месяца. Все это время Влас жил в дачном доме вместе с Отаром и Платоном. Он не разрешал им попусту болтаться по городу и требовал, чтобы они безвылазно находились в пределах дачи, смотрели телевизор, видик.
Отар и Платон по поводу своей ущемленности в свободе передвижения не возмущались. Со слов Власа они знали, что им предстоит совершить «деликатную» операцию в городе, а поэтому чем меньше их там будут видеть, тем лучше будет для них.