— Здоров! Уже зубатым стал, уже ходит.
— Как мне с ним свидеться хочется! — мечтательно произнес Влас.
— Я к твоему приезду готовилась и кое-что предприняла.
— Что именно?
— Пока ты будешь находиться в нашем ауле, мы все будем жить в доме моего троюродного брата Темиржана.
— Это у того, что на краю аула живет?
— У него.
— Его машина на ходу?
— Зачем она тебе понадобилась?
— Хочу всей семьей съездить в Черкесск и там сфотографироваться. Вдруг действительно со мной что-то случится, хоть память у вас останется.
— Против такой поездки и я не возражаю, но с деньгами плоховато. Он хороший, добрый к нам, но бедный. Ему гордость не позволяет у меня ничего брать. Тебе не мешало бы ему сделать какой-нибудь подарок.
— Если я ему пару тысяч долларов дам, как ты считаешь, хватит?
— Вполне. Только скажи мне, откуда появилась валюта? Ведь раньше ее у тебя не было.
— Операцию в одном месте провернул. На ней я взял миллион долларов. Из них четыреста тысяч решил оставить себе, а шестьсот так хочу прокрутить, чтобы известного тебе козла задавить и себя обезопасить. Триста тысяч долларов ты так прибери, чтобы, кроме тебя и меня, о них никто не знал. Не вздумай в землю прятать, а то от них останется одна труха. Они любят сухое место с постоянной плюсовой температурой, — поучающе заметил он, обращаясь к Лалинэ.
— Ты, Славик, не думай, что я дурочка. Как-никак, а среднюю школу окончила, — успокоила она его.
Мысленно переводя валюту в рубли, Лалинэ удивленно воскликнула:
— Мы же с тобой миллиардерами стали! Зачем нам такая куча денег? Что мы с ней будем делать?
— Я больше грабить людей не буду. У нас скоро появится второй ребенок. Тебе придется так разложить эти деньги по жизни, чтобы ни ты, ни наши дети в будущем не испытывали нужды. Между прочим, я тебе даю не очень большую сумму. Заметь, хороший дом в городе стоит не меньше ста пятидесяти тысяч долларов. Пока дети вырастут и встанут на ноги, получат специальность, половина, если не все бабки, улетучится. Поэтому трать их экономно.
— Постараюсь! Может быть, мне вложить их в какое-нибудь дело?
— Лучше не рискуй. У меня другого такого случая заработать столько баксов не будет. Я ведь хочу добровольно сдаться ментам, и больше денежной подпитки от меня не жди. Когда я буду знать, что ты с деньгами, мне легче будет тянуть срок.
— Как я понимаю, милиция и суд захотят за твой счет возместить ущерб потерпевшим. Мы будем его погашать или нет?
— Обойдутся. Я им свой долг оплачу отсидкой у «хозяина».
— Между прочим, к нам приезжал следователь, чтобы описать твое имущество, но его в наличии не оказалось. Так он ни с чем и уехал.
— Я такое их правило знаю и понимаю следователей. Потерпевшие из-за нас не должны материально страдать. У меня есть шанс возместить ущерб потерпевшим, правда, не всем, за чужой счет и не из своего кармана.
— Ты опять что-то криминальное задумал?
— Пока меня не закроют к «хозяину», мне от криминала никуда не деться… Уже сейчас я обдумываю одну операцию. Если мне удастся ее провернуть, то смогу решить все свои проблемы.
— Ты мне о ней можешь сейчас что-нибудь сказать?
— Не могу.
— Не доверяешь жене?
— Не говори глупостей. Мне просто надо ее хорошенько обдумать.
— Тебе опять придется собой рисковать?
— Риск минимальный.
— Я у тебя больше ничего не буду выпытывать, но хочу предостеречь: не лихачь, везение человеку не может быть постоянным.
— Я это давно понял, а поэтому решил закругляться со своим преступным промыслом.
После завтрака Лалинэ, взяв привезенные Власом деньги, пошла их прятать в только ей известном месте, чтобы потом сообщить Власу место своего тайника. Затем ей предстояло сходить к Темиржану и договориться с ним о временном проживании своей семьи в его доме. Вечером она должна была приехать на его машине к Власу, чтобы потом переехать вместе с ним на жительство к брату.
Карачаевцы и черкесы в аулах жили в основном оседло, руководствуясь в общении между собой установившимися традициями и правилами. Поэтому неудивительно, что у каждого из них по месту постоянного жительства имелось много родственников как по линии жены, так и по линии мужа. Лалинэ не была исключением из такого правила.
Лалинэ с Власом не пожелали предоставленные им судьбой две недели жить в своем доме не потому, что боялись, что кто-то сообщит в правоохранительные органы о Власе. Хотя теоретически такая вероятность не исключалась. А потому, что о месте их жительства знали официальные власти, которые по собственной инициативе могли нанести неожиданный визит с непредсказуемыми, возможно, трагическими последствиями для обеих сторон. Чего ни Влас, ни Лалинэ себе не желали.