— Ради всего лучшего, что было между нами, в память обо мне исполни это мое последнее желание.
Без особых усилий освободившись из объятий Власа, Ирина прошла в спальню, упала на кровать вниз лицом и тихо заплакала, словно испуганный зверек, которому даже в минуту опасности нельзя подавать голос. Вздрагивающие плечи Ирины говорили Власу, как ей было тяжело. Но и ему было не легче.
Сев на диван, Влас задумался над проблемами, которые преподнесла ему жизнь.
Успокоившись, взяв себя в руки, Ирина стала по-прежнему беспечной и веселой хозяйкой квартиры, но эта роль у нее получалась, как у плохой актрисы. Однако ее желание как-то морально помочь Власу им было по достоинству оценено.
По природе неплохого человека, Власа раздавила официальная пропаганда, постоянно бьющая его по голове через печать, радио и телевидение. Он разуверился в комсомоле, активным членом которого был несколько лет. Идеалы, в которые он верил и к которым стремился, были растоптаны и уничтожены. Информация, поступающая из массы источников, убедила его, что как партия коммунистов, так и комсомол вели массы в тупик темного царства.
Возникшую в душе Власа пустоту вера в Бога не успела занять должного места. Такая же участь коснулась огромной массы молодежи, многие из которых стали безработными, а значит, не имеющими своего источника существования. Некоторые из них, например Влас, встали на путь совершения преступлений…
Когда Власу пришло время покинуть квартиру Ирины, он не позволил ей провожать его. Расставание и без того было для него слишком гнетущим и неприятным.
Как говорится, короткие проводы — малые слезы. Впереди его ждали более важные жизненные проблемы, которые требовали железных нервов, смекалки и решительности для доведения своего коварного замысла до результативного конца.
Окунувшись в невеселые мысли, безучастно смотря в окно из салона автомобиля, Влас ехал с оперативными работниками милиции на кладбище. Если Михаил и Александр занимались своими служебными обязанностями, то Влас отлично понимал, что он в отношении Савелия поступает подло. Но Влас тут же находил оправдание своему поступку.
«Человека типа Савелия, охраняемого законом, занимающегося в городе нужным бизнесом, имеющего огромный капитал и руководящего крупной воровской группировкой, уверовавшего, что его «шестеркам» никогда не удастся утянуть его за собой на скамью подсудимых, так как он руководит через бригадиров, а бригадиры не посмеют выдать его работникам милиции, трудно было изобличить в преступной деятельности.
Если Савелий пользуется при достижении своих корыстных целей запрещенными приемами, то почему я, его ученик, ради торжества справедливости не могу дать ему обрат аналогичным способом? То, что не позволительно следователю, прокурору, судье, работникам дознания, которые к тому же не знают, что я их неверно проинформировал по некоторым моментам, связанным с Савелием, могу сделать только я», — думал Влас.
Без пяти минут одиннадцать вечера Влас с оперработниками уже подъезжал на своей машине к запасному выезду с кладбища. Подъезд к нему с обеих сторон имел асфальтированную дорогу, которая не была освещена уличными фонарями. Им было видно, что во встречном им направлении к кладбищу приближается автомобиль.
— Видать, Савелий едет собственной персоной, — заметил сидящий за рулем Михаил.
— Должно быть, — поддержал его Влас.
— Миша, сбавь скорость, постарайся подъехать к воротам кладбища одновременно со встречным автомобилем, — взяв прибор ночного видения и приготовившись к съемке, попросил водителя Александр.
Михаил немедленно последовал его совету.
Встречные машины остановились друг от друга на расстоянии четырех метров. Влас, взяв сумку с деньгами, в которую были вшиты миниатюрные маячок и жучок, вышел из машины, прошел к ее багажнику. Точно такой же маневр сделал Савелий, выйдя из своей машины. Так между багажниками двух машин и произошла встреча двух преступников.
Принимая из рук в руки сумку с деньгами от Власа, Савелий поинтересовался:
— Сколько тут бабок?
— Как договорились, столько и привез.
— Кладбище — не подходящее место для пересчитывания баксов, но хочу проверить, не «куклы» ли ты мне хочешь всучить, — открывая замок сумки и проверяя выборочно содержимое пачек с банкнотами, заявил Савелий.
Влас знал, что его разговор с Савелием не только прослушивается оперработниками, но и записывается на магнитофон, поэтому в разговоре с Савелием надо было того как можно сильнее скомпрометировать и привязать к себе.