Они первые определили, что экспонируется не мумия, не чучело, а натуральное двуногое существо. С человеческими ногами. С человеческими ногтями. С человеческим курносым носом. Обезьяньим (в виде бочонка) было только туловище, широко разрезанный безгубый рот, половой член и волосяной покров.
Потом эксперт установит, что существо было убито из 8-миллиметрового маузера выстрелом в правый глаз. Другой глаз был выбит ударной волной. Из размозженной задней части черепа выпадал мозг…
«Это самая дьявольская штука, которую я когда-либо видел». Слова одного американского профессора мысленно произносил, вероятно, всякий знающий толк в биологии и антропологии, кто видел саркофаг с замороженным чудовищем.
Подделка исключалась. Невозможно укрепить под определенным углом около полумиллиона волосков, воспроизвести на каучуке или воске миллионы сплетений бугорков и пор на коже, складки над мышцами и суставами, вены, пигментные пятна, прыщики, шрамы, кровоподтеки, некрозы.
Но, может быть, это был, научно говоря, аномальный индивид? Ученые проанализировали и эту версию. И пришли к выводу: чучело можно было бы сконструировать только из нескольких уродов: взять человека, страдающего волосатостью, шимпанзе со светлой кожей (или гориллу-альбиноса) и человека с совершенно необычным лицом: короткий, широкий и невероятно вздернутый нос, низкий и скошенный лоб, отсутствующий подбородок.
Такого рода идея могла бы прийти в голову только антропологу, хорошо знакомому с внешним обликом па-леантропов. (А владелец экспоната Фрэнк Хансен был человеком, далеким от науки. Летчик, ветеран двух войн, в Корее и Вьетнаме, он только что вышел в отставку и искал свое место на «гражданке»).
Оставался один более-менее точный вывод… Еще в 1923 году появилась непривычная версия внешнего облика неандертальца — крайне вздернутый нос, объяснимый чрезвычайно развитым обонянием, необходимым для существа, ведущего скрытный, ночной образ жизни. Другая черта классических неандертальцев, установленная по найденным черепам: большие орбиты, а следовательно, большие глаза, что также указывало на сумеречное зрение. Сделав замеры, Эйвель-манс пришел к выводу, что выбитые глаза подобны огромным глазам лемура…
Хансен брал с каждого посетителя по 35 центов, зарабатывая в год не более пятидесяти тысяч долларов, и был, кажется, доволен своим бизнесом, не соображая, что сокровище можно продать, минимум за миллион долларов. Теперь же, узнав от ученых истинную цену своему «товару», он публикует в журнале «Сага» сенсационное признание: убийство этого существа — дело его рук!
Приведу только те детали его повествования, которые нам пригодятся для дальнейших размышлений. По словам Хансена, он охотился в штате Миннесота. Выстрелом из 8-миллиметрового ружья системы «маузер» ранил лань. Пошел по кровавому следу и увидел ужасающее зрелище. Три волосатых двуногих создания, вытащив из лани внутренности, вычерпывали кровь из брюшной полости и жадно глотали ее.
Ужас парализовал Хансена. Ему казалось, что он превратился в камень. Заметив охотника, самец подпрыгнул вверх и бросился на него. У Хансена хватило мужества преодолеть оторопь и нажать на курок…
Несмотря на то, что самец был сражен насмерть, а два других существа скрылись в лесу, Хансен бросился бежать с ощущением, что человекозвери гонятся за ним по пятам. Вернувшись к партнерам по охоте, он не решается рассказать им о случившемся. Это могло привести к тому, что ему запретили бы летать и он был бы вынужден уволиться из армии, не дослужив до положенных двадцати лет, дающих право на приличную пенсию…
Опустим подробности, как Хансен все же преодолел страх и вернулся к месту убийства, как осенила его идея заморозить свою жертву и показывать ее за деньги. В этой истории интереснее другое.
Группа журналистов организовала экспедицию в болотистые леса Миннесоты и выяснила, что там никто ничего подобного не видел и не слышал.
Это, конечно, не такой уж бесспорный аргумент, чтобы безоговорочно согласиться с предложением, что Хансен все выдумал. Сегодня двуногих чудовищ нет, завтра они забредут. Тем более что места безлюдные, болотистые, вокруг много водоемов. Такой ландшафт — как раз их стихия.
Хансен, несомненно, кое-что изменил в своей исповеди. И прежде всего — место убийства. Остальные детали его рассказа полностью совпадали с аналогичными деталями рассказов других людей, наблюдавших живых неандертальцев. Это в самом деле их излюбленное занятие — питаться чужой добычей, выбрасывая внутренности. Это типичное впечатление очевидца — ему кажется, что человекозверь готов броситься на него.