— Только учтите, — предупредил Вадик. — Если что, я такой крик подниму, что все соседи сбегутся.
— Твой намек мне невдомек, — поговоркой ответила гадалка, открывая ключом дверь.
— Я вас последний раз предупреждаю, — сказал мальчик, с опаской заходя в квартиру и оглядываясь. — Если вы со своими подельниками решите меня, ну, типа, обезвредить, я вам все окна перебью, холодильник и печь на пол опрокину. Короче, такой шум устрою, что сюда со всего района менты съедутся. Понятно?
— Эх, парень, кто много грозится, того мало боятся. Будь гостем. Можешь не разуваться.
Они вошли в небольшую комнату, в которой стояли два стула, шкаф, стол и диван. На придвинутых друг к другу стульях лежал дорогой кожаный чемодан, на кушетке — китайские колокольчики и коробка с надписью: «Свечи парафиновые. Ароматические». Госпожа Лиля подошла к окну, сдвинула занавески и, посмотрев на улицу, еще раз убедилась, что во дворе нет милицейской машины.
— Садись. Чаем тебя угощу, — сказала гадалка. Увидев, как Вадик по-хозяйски переложил чемодан на диван, а сам основательно уселся на один стул, а на другой поставил свою спортивную сумку, она добавила: — Гость что чирей: где захочет, там и сядет. Ладно, жди. Сейчас чай будем пить, по душам говорить. Выпьем чайку, забудем тоску.
— Я летом чай не пью. Я от него потею. Я лучше минералки глотну. — Вадик достал из сумки бутылку газированной, уже не очень холодной воды, открутил крышку, хотел сделать глоток, но госпожа Лиля остановила его.
— Ты не на улице. Не пей из горлышка в квартире — это плохая примета. Сейчас стакан принесу, — сказала она и вышла.
Вадик пожал плечами, поставил бутылку на колено и осмотрелся. Выцветший рисунок на обоях, грязные, давно не мытые окна, пожелтевшая от времени штукатурка на потолке, старая, но далеко не антикварная мебель, купленная лет тридцать назад, — все говорило о том, что у хозяйки нет сил и средств на ремонт. «Странная тетка, — подумал Вадик. — Получает деньги за гадание, ворует ценные вещи, ездит на дорогой иномарке, а живет в такой конуре». Его взгляд скользнул по коробке с ароматическими свечами, по китайским колокольчикам и остановился на добротном кожаном чемодане. Что-то насторожило Вадика. Какое-то несоответствие было между этими вещами и всей обстановкой. Почему чемодан лежит на кушетке? Почему колокольчики не висят над дверью? Зачем столько свечей? «Стоп! Это же не ее квартира, — мелькнула догадка. — Она ее снимает. Госпожа Лиля снова вошла в доверие к какой-нибудь глупой старушке, чтобы устроить в ее квартире салон черной магии и обирать лохов. Видно, она недавно сюда въехала. Даже вещи из чемодана не успела достать. Поэтому и колокольчики не прибиты к дверям, и свечи не расставлены. Значит, она и отсюда в любой момент может слинять, и тогда я снова потеряю ее след». От этой мысли Вадику стало жарко. Он дал себе слово, что не выйдет из квартиры, пока не получит ворованные вещи или не убедится в том, что воровку арестовали. Чтобы не забыть новый адрес гадалки, он записал его на этикетке бутылки с газированной водой: «ул. Лаптева, д. 11, кв. 250».
В комнату вошла госпожа Лиля и протянула Вадику чистый бокал, на внутренних стенках которого блестели капельки прозрачной жидкости. «Только что сполоснула», — заметил Ситников, наливая газировку. Он не знал, что несколько секунд назад госпожа Лиля вытряхнула из ампулы в этот бокал несколько капель сильнодействующего наркотического средства. Такой одурманивающий лекарственный препарат делает человека избыточно общительным, благодушным и очень откровенным. Достаточно принять несколько капель, чтобы потерять контроль над собой и подчиниться чужой воле.
Вадик залпом выпил воду, налил еще и, сделав несколько глотков, поставил бокал на столешницу. Госпожа Лиля напряженно следила за тем, как он пьет, словно от этого зависела ее судьба. Когда подросток осушил стакан, она расслабилась, села на кушетку и закурила трубку. У Вадика удивленно поднялись брови — он никогда не видел женщин, попыхивающих трубкой.
— Можно у вас спросить?
— Попытка не пытка, вопрос не беда. Спрашивай.
— У вас совесть есть? Не стыдно вам обворовывать доверчивых девчонок да старушек? — сказал Вадик, с интересом глядя на эту непростую женщину.
— У меня есть совесть, парень. А вот твоих подруг дома не было, когда совесть раздавали. Врут они тебе, парень. Я не воровка. Они сами принесли мне деньги и вещи. Чтобы я порчу сняла. Я колдовала, заговор читала, сглаз и проклятие с них сводила. Ремесло колдовское дорого стоит. Они деньгами да вещами Расплатились со мной, а потом добро свое пожалели. Лукавые девки. Не водись с ними, парень. У них ласковый взгляд, да на сердце яд.
— Что вы мне грузите лапшу на уши?! — возмутился Вадик. — За кого вы меня принимаете?! Я вам не Маруськина бабушка! Какое колдовское ремесло?! Вынуть ржавую иголку из яйца и напугать девчонок до полусмерти — это, по-вашему, ремесло?!
— Не шуми, парень. Я вижу, ты добрый человек. У тебя повадки волчьи, а душа телячья. Дай бог тебе здоровья. Я не пугала твоих подружек, я им гадала, проклятие снимала. Колдунья я, парень, — спокойно сказала госпожа Лиля. — Гадания разные бывают. На воске гадают, на кофейной гуще, на хрустале, на лунном камне, на маятнике, на колокольчиках, на свече, на яйцах. Твоим подругам я на яйцах гадала.
Вадик расхохотался.
— На яйцах! А-а-а-ха-ха-ха… Чума! Ну, полная пурга! Ха-ха-ха-ха… Я сейчас умру от смеха!
— Смеяться не надо, парень. Не веришь — иди за мной.
Госпожа Лиля взяла Ситникова за руку и повела на кухню. У Вадика не было сил сопротивляться, он послушно пошел за колдуньей, держась за живот и покатываясь со смеху. Это начал действовать наркотик. Колдунья подвела мальчика к холодильнику, открыла дверцу и указала на четыре белых яйца в пластмассовом контейнере.
— Выбирай любое. Зажми в ладонях и подуй на него.
Вадик подчинился, взял в руки гладкое, чистенькое, белое яичко и несколько раз, прыская от смеха, дунул на него. Гадалка сняла с плиты закипевший чайник, налила кипяток в миску, положила туда яйцо и поставила вариться. Вадик не мог остановиться, он хохотал так, что у него заныли брюшные мышцы. Госпожа Лиля спокойно смотрела на него своим пронзительным взглядом, курила трубку и как бы невзначай выдыхала дым в лицо подростка именно в тот момент, когда Вадик, делая глубокий вдох, заглатывал огромную порцию воздуха, чтобы расхохотаться с новой силой. У дыма был необычный пряно-сладковатый запах — так пахнет тлеющий опиум.
— Неужели вы думаете, что я поверю в эту пургу? — сказал Вадик, смеясь. — Как можно с помощью куриного яйца предсказать чье-то будущее? Как вообще можно предсказать то, что еще не произошло? Ну, полный улет, да и только!
— Ошибаешься, парень. Будущее уже произошло. Только не каждый о нем знает.
— Как это? — не понял Вадик.
— Когда открыли Америку?
— Не помню. Кажется, в пятнадцатом веке. Колумб открыл, это точно, сто процентов. А при чем тут Америка?
— Америка существовала до Колумба?
— Само собой! Куда ж она денется? Но до Колумба в Америке не было белых людей, там жили только краснокожие индейцы.
— Ты сам ответил на свой вопрос, парень. В доколумбовы времена Америка для индейцев существовала в настоящем, а для белых — в будущем. Вот и получается, что прошлое с настоящим и будущим под ручку ходят.
— Что вы мне голову морочите? Америка — это территория, она находится в пространстве, а будущее — это будущее, оно во времени. Это разные измерения.
— Пространство и время нельзя разделить, парень. Все, что происходит в пространстве, происходит и во времени, — сказала колдунья и выдохнула в лицо Вадика облако опиумного дыма. — Все уже произошло. Все события записаны в информационном поле Вселенной.
— Где, где?
— Информационное поле невидимой пеленой окутывает космос. В этом поле записаны все прошлые, настоящие и будущие события. А ясновидение, гадание, колдовство, магия — это способность считывать информацию, которая извечно содержится в этом поле. Проще скажу: телевизор, компьютер и атомную бомбу придумали в двадцатом веке, но информация о них существовала всегда.