— Не ошибается тот, кто ничего не делает, — заступилась за Вадика Дина. — Один полководец сказал, что успех — это переход от одной неудачи к другой со все большим энтузиазмом.
Вадик задумчиво посмотрел на яйцо с надписью и произнес:
— Значит, госпожа Лиля заранее приготовила и положила в холодильник четыре яйца для своих клиентов. На всех четырех яйцах было написано «порча». И какое бы яйцо я ни выбрал, на нем бы все равно значилось это слово.
— Во-во, — сказал Пузырь. — Ей надо было тебя напугать, чтобы загипнотизировать. Я уже сто раз говорил, что напуганный и растерянный человек становится очень внушаемым. Такой клиент запросто поддается чужому влиянию. Гадалки и кидалы проделывают такие фокусы, чтобы сбить с толку клиента, чтобы человек растерялся и не успел оценить ситуацию. И тогда — кидай его, как последнего лоха!
— Э-хе-хе… Ну и дела… — по-стариковски покряхтел Вадик. — Ох и дурят же нас эти биоэнерготерапевты! Представляете, скольким людям они испортили нервы своими фокусами.
— А скольких они обокрали… — поддержал друга Пузырь.
— А знаете, мальчики, что в этом деле самое неприятное? — произнесла Дина и, встретив вопросительные взгляды ребят, сама же и ответила: — Наш участковый сказал, что если госпожу Лилю поймают, то ее, скорее всего, сразу отпустят. Потому что она наверняка избавилась от ворованных вещей. А если нет вещей, значит, нет и улик. А если нет улик, то нет и преступления. Понимаете? У милиции нет доказательств ее вины.
— Что значит «нет доказательств»? — возмутился Вадик. — А ты? А Маруська? А ее бабуля? Разве их показания — это не доказательство?
— Нет. К сожалению, это не доказательство, — вздохнула Дина. — Ну, предположим, арестовали госпожу Лилю. Предположим, мы ее опознали и обвинили в воровстве наших вещей. А дальше что? Гадалка немедленно выдвинет свою версию. Например, скажет, что Маруськина бабуся свои сбережения сама истратила и забыла об этом, ведь бабушка старенькая, у нее склероз и старческое слабоумие.
— Но ты-то ведь, надеюсь, не страдаешь старческим слабоумием? — спросил Пузырь у Дины. — Если у гадалки все-таки найдут твои вещи, тогда это будет считаться доказательством?
— Она скажет, что вещи — это плата за гадание и за снятие порчи. Ведь вещи я сама ей принесла, она меня не заставляла. Вот и все. Это не говоря о том, что через час в милиции появятся адвокаты и деньги. Госпожу Лилю отпустят под залог, и она снова исчезнет. — Дина снова вздохнула. — Это участковый так, наугад, придумал, на самом деле можно и покруче историю сочинить.
— Получается, что у ментов нет методов против таких, как госпожа Лиля? — нахмурился Пузырь. —
— Ну что ж, придется применить свои методы. Дальше действовать будем мы. Вставай, Вадик. Идем! — Он решительно направился к выходу, грозясь на ходу: — Вперед. Найдем ее и обезвредим. Она еще пожалеет, что связалась с Витей Пузыренко. Уж я-то предъявлю ей доказательства. Уж я-то выведу ее на чистую воду. Уж я-то… Стоп, машина, — сказал он, внезапно остановившись у входной двери. В задумчивости почесав свой лоснящийся нос, Пузырь вернулся в кухню, сел на стул и рассудил: — А ведь искать-то, собственно, негде… Мы потеряли ее след… Артур с монетами больше не позвонит — это сто процентов. На наши объявления гадалка тоже теперь не клюнет… Да… Ну и дела… Тут надо хорошенько подумать. Чтобы лучше думалось, надо подкрепиться. Давай-ка, Вадик, вставай, открывай холодильник, мой, режь, вари, жарь, парь. Короче, кончай бездельничать, готовь угощение для гостей. А я пока буду мыслить.
— Раз так, то я схожу за хлебом, — предложила Дина. — Вчера мы весь вечер проболтали с твоими родителями, Вадик. Пили чай с бутербродами. За разговором не заметили, как слопали весь хлеб. Я быстро.
Дина положила в свою сумочку целлофановый пакет, надела босоножки и вышла на улицу.
Глава VIII Отпетые мошенники
Возле подъезда Дина заметила невысокого бритоголового подростка с курносым носом и оттопыренными ушами. Она уже видела его сегодня утром на лестничной площадке, когда вышла из своей квартиры, чтобы отправиться к Вадику. Мальчишка сидел на подоконнике и курил. Увидев Дину, он внимательно всмотрелся в ее лицо, а потом отвернулся и как ни в чем не бывало стал глазеть в открытое окно, покуривая вонючую сигарету. Дина знала всех подростков, живущих в ее дворе, а этого увидела впервые. Тогда она подумала, что он приехал в гости к кому-нибудь из жильцов подъезда и просто вышел покурить на лестницу. И вот теперь она снова встретила его. «Наверно, беспризорник, — предположила Дина, идя по тротуару и на ходу надевая солнцезащитные очки. — Лентяи… Целыми днями болтаются без дела, а вечером из-за них страшно по улице пройти — того и гляди ограбят. А ведь могли бы подрабатывать на рынке или хотя бы на дорогах машины мыть».
Она забыла о курносом подростке, как только подошла к оживленному шоссе. Перейдя дорогу, Дина направилась к продуктовому супермаркету, находящемуся рядом с метро, недалеко от киоска, в котором работала Маруся Паникушина. Сначала Дина хотела зайти в ларек «Тысяча мелочей» и рассказать подруге последние новости, но потом передумала, ведь хороших новостей не было, а плохие могли испортить Марусе настроение на весь рабочий день. «Лучше я вечером ей все расскажу, — решила девочка. — Может быть, к тому времени мы с мальчишками что-нибудь придумаем».
В супермаркете было, самообслуживание, поэтому вежливые охранники у входа предлагали покупателям сдавать хозяйственные сумки в камеру хранения и брать металлические корзинки, чтобы с ними идти в торговый зал. Дина оставила при себе свою маленькую дамскую сумочку, взяла корзинку и стала не спеша прохаживаться мимо стеллажей и витрин с продуктами. Ей нравилось это занятие, она любила рассматривать яркие упаковки, читать иностранные надписи и каждый раз открывать для себя что-нибудь новое. Например, сегодня она узнала, что кофе без кофеина стоит почти в два раза дороже обычного, хотя ей всегда казалось, что должно быть наоборот. Еще она узнала, что курага и урюк — это не одно и то же; оказывается, курага — это вяленые абрикосы без косточек, урюк — с косточками, а кайса — это вяленые половинки абрикосов.
«Надо приготовить ребятам что-нибудь вкусненькое. Испеку им блины с начинкой из горячего шоколада с тертыми орехами и курагой, — подумала Дина, когда подошла к стеллажу, на котором штабелями стояли шоколадные плитки разных сортов. — Нет. Это не пойдет. Мой Вадик не любит сладкое. Пузырь лопает все подряд, а Вадик у меня не сластена. — Она улыбнулась, поймав себя на том, что назвала Ситникова „мой Вадик“. — А что в этом особенного? Конечно, мой. Мой друг и защитник. Рискует своим здоровьем ради меня. Странно, что я не знаю, какая еда ему нравится. Мы знакомы тысячу лет, а я его ни разу об этом не спросила. Может быть, приготовить ему блины с черной икрой? Он вчера потерял столько сил, лежал на диване совсем бледненький. Надо его побаловать, бедняжку, — подумала девочка, останавливаясь у витрины с консервами. Она взяла баночку с икрой и посмотрела на цену. — О боже… Это страшно дорого. — Дина положила баночку обратно и взяла другую, поменьше. Но и эта была ей не по карману. Она опустила ее в витрину и взглянула на цену самой маленькой баночки. — С ума сойти! Зачем они на ценниках пишут рубли и копейки? Написали бы над витриной, что цены на икру измеряются минимальными зарплатами. Сто граммов — две минимальные зарплаты, сто пятьдесят граммов — три зарплаты… Чтобы люди не облизывались и не толпились здесь понапрасну», — подумала девочка, почувствовав, как ее толкают слева и справа. Несмотря на высокие цены, возле витрины собралось много народу. Покупатели хотели убедиться, что икра качественная, поэтому долго рассматривали содержимое баночек, создавая сутолоку у прилавка. Дина выбралась из этой толпы, с трудом вытянув за ремень свою сумочку, зажатую между боков покупателей. Она переместила солнцезащитные очки на макушку и приняла категорическое решение: «Мой Вадик не любит блины с икрой. Я приготовлю ему мясо под каким-нибудь необычным соусом».