Работа в тот день не смогла поглотить меня целиком. Рассеянность же шла в ущерб качеству, чего я простить себе не мог. Какие-то решения, еще неясные, зрели во мне. Я знаю, сейчас вы заговорите о подсознательном или о чем-нибудь подобном. Нет. У меня было вполне достаточно времени, чтобы поразмыслить над этим. Все это чрезвычайно сложные вещи, и медицина пока не в состоянии их объяснить. Например, в какой-то момент дня мне вдруг захотелось срочно поговорить с Виалем. Стремление это было настолько сильным, что я едва удержался, чтобы не бросить все и не помчаться в Сабль. К шести часам, не в силах больше терпеть, я позвонил Элиане и предупредил ее, что вернусь поздно. Мне оставалось посетить еще одну ферму. Этот визит я отложил на завтра, как какую-то неприятную обязанность. На шоссе я выжимал газ почти до отказа. Но начиная с этой минуты я хочу излагать одни только факты. Они не нуждаются в комментариях.
Виаль попивал виски в баре гостиницы. На нем были фланелевые брюки и пуловер, что в какой-то степени нас уравнивало. Увидев меня, он не удивился и, невзирая на мои возражения, заказал еще виски.
— Ну как, посмотрели зверя? Что с ним?
— Ничего страшного. Печень немного пошаливает, да вдобавок, похоже, и нервы.
Виаль, сцепив руки на затылке и положив одну ногу на стул напротив, улыбался.
— Как у красивой женщины, — сказал он. — Да, она и впрямь почти женщина. Она все понимает. Уверен: почувствуй она себя по-настоящему у себя дома, она бы выздоровела. Но Мириам вечно на узлах. У нее в каждом углу по раскрытому чемодану. Там было то же самое. А посмотрели бы вы на тамошний дом!.. Маленький дворец! Ее муж возглавлял крупное строительное предприятие, так что...
Виаль явно успел хлебнуть — я застал его в период говорливости. Возможно, за этим-то я и приехал!
— Он был богат? — спросил я.
Вопрос позабавил Виаля. Он взглянул на меня с недоброй иронией.
— Знаете ли, там это слово означает не совсем то же самое, что здесь. Деньги приходят, уходят... Главное, чтобы на своем пути они давали удовольствие, ощущение могущества... Хеллер зарабатывал столько, сколько хотел. Когда он умер, у него практически уже ничего не было.
— Уж не хотите ли вы сказать, что Мириам его разорила?
— Вы попали в точку. Именно разорила. Но не в том смысле, какой вы вкладываете в это слово. Она разорила его вот тут.
Виаль поднес к виску палец на манер пистолетного ствола.
— Под конец Хеллер малость чокнулся.
— Почему? — спросил я.
— Вы же видели Мириам, так?.. Дорогой, все мы, колонисты, не пуритане, уж поверьте мне. Но Мириам сумела нас удивить... если хотите, шокировать. Ну, положим, не всех, но некоторых из нас.
— Своим поведением?
— Я бы сказал: своим образом жизни, — уточнил он. — Разумеется, у нее бывали и приключения. И такие, что плохо кончались — с точки зрения общепринятой морали... Люди ссорились, расходились. Но это все пустяки. Мириам не следовало преступать границу.
— Какую границу?
Виаль, прищурившись, разглядывал свой бокал.
— Не знаю, поймете ли вы. Сегодня пишут столько ерунды о неграх и белых!.. Скажем для простоты, что негры приближаются к нам, используют наш образ мыслей... Мириам же решила проделать обратный путь. Есть белые, которые совершили это, бедолаги... Но чтобы такая женщина, как она, со всеми ее способностями, стремилась... Это заставляет задуматься.
— Почему ей пришлось уехать?
— Ввиду смерти ее мужа. Вернее, ввиду обстоятельств его смерти. Да, Хеллер погиб в результате несчастного случая. Он упал в заброшенный карьер. Странно, не так ли?.. Он никогда не ходил этой дорогой, и тем не менее в тот вечер...
— Он покончил с собой?
— Для меня-то сомнений никаких. Но для других...
Своими многозначительными замечаниями Виаль начинал меня бесить.
— Что же подумали остальные?
— Если б они сами знали! Факты таковы: до восьми вечера Хеллер играл в клубе. Он выиграл. Выглядел более оживленным, чем обычно. Совершенно не походил на человека, задумавшего самоубийство... С другой стороны, ни для кого не было секретом, что Хеллеров разделяли глубокие разногласия.
— И Мириам заподозрили?
— Опять-таки не в том смысле, в каком вы подразумеваете. В час, когда ее муж упал в карьер, Мириам находилась у себя дома. Но ее все-таки заподозрили, потому что за несколько недель до этого Мириам нарисовала тот самый карьер.