Конечно, мне доводилось ездить по этой дороге — на острове живут несколько моих клиентов, — но всякий раз мне приходилось себя заставлять. И недаром: несмотря на установленные в обоих концах дороги щиты с указанием времени отлива, происшествия случались нередко.
В шесть утра я на своем «Рено-2СВ» двинулся в путь. Кроме сумки я прихватил чемоданчик с целым набором лекарств. Гуа в это время года пустынен. Нуармутье виднелся лишь фиолетовой черточкой на горизонте. За полосой ила по полетам чаек угадывалось море. Я еще и сейчас слышу доносившееся издали, откуда-то от острова Пилье, басовитое мычание парохода, отыскивавшего вход в устье Луары. Утро было какое-то не совсем обычное. Я ощущал неясное беспокойство. Вместе с тем я был уверен в себе, и настроение было скорее приподнятое — благодаря свежему воздуху и этому торжественному пространству, в центре которого я продвигался как бы ощупью среди рытвин. Фонари спасательных мачт тускнели в свете нарождающегося дня. Я тщательно избегал колдобин, чтобы двигатель не забрызгивало соленой морской водой: для меня механика — это тоже живое существо, которое я старательно лечу. Иногда отважный автомобильчик находил подходящий участок, и тогда я давал ему волю. Пропуская автобус в Нант, который тащил за собой свой мотающийся из стороны в сторону прицеп, я прижался к обочине. Водитель, Мильсан, помахал мне рукой. Потом дорога пошла в гору, и я въехал на остров. От леса Годен до Нуармутье нет и пятнадцати километров. Я преодолел их не спеша. В Ла-Гериньере все еще спали, и я вдруг понял, что заявлюсь к Мириам слишком рано. Поэтому в Нуармутье я остановился в порту и выпил чашку кофе в бистро, где о чем-то вполголоса, сдвинувшись в тесный круг, спорили рыбаки. «Раз гепард похож на большую кошку, — размышлял я, — ему должно подойти то, что подходит кошке.» Мало ли что он родился в Африке...» Но тут я вспомнил лекции нашего преподавателя биологии. Он утверждал, что местность оказывает на животных — как, впрочем, и на людей — огромное влияние. «Никогда не забывайте, господа, — заключал он. — Среда обитания — в этом все!»
Посмотрев на часы, я вышел. Я снова был озабочен, обеспокоен. Я торопился уехать. Лес Шез — это все, что осталось от обширного соснового бора, который некогда, должно быть, покрывал всю северную часть острова. Самые лучшие виллы возводились именно в этом лесу, на берегу бухты Бурнеф, укрытой от гуляющих по морскому простору ветров. Но там несколько десятков владений. Возможно, не так-то просто будет отыскать принадлежащее Мириам Хеллер. Я вошел в бакалейную лавку. Госпожа Хеллер? Недоумевающий взгляд. Нет, здесь об этой даме никогда не слышали. В булочной — тот же результат.
— Говорите, она рисует?.. А как она выглядит?
— Не знаю. Я ее никогда не видел.
Тут мне пришла в голову мысль обратиться к мяснику.
— А-а\ Дамочка с пантерой! — воскликнул он. — Вилла Мод... Но постойте-ка, вы ведь ветеринар из Бовуара?
— Да.
— Ну как же, как же... Мы с вами встречались как-то раз у Мазо.
— Совершенно верно.
Я ждал продолжения, зная, что он будет словоохотливей Виаля.
— Выгодная практика, — сказал он. — Она не скупится. Да она и должна быть состоятельной, потому что такой зверь сжирает чертову прорву...
— Это гепард, — поправил я. — Не пантера.
— Для меня все едино. Я бы пристрелил что того, что другого. Или сдал бы в зверинец... Но держать такое у себя дома!.. Она с приветом, эта дамочка.
И, видя, что я улыбаюсь, он притянул меня к себе за отворот куртки и понизил голос, хотя в лавке никого больше не было.
— Я вам точно говорю, она с приветом, — зашептал он. — Днем она вообще не показывается на глаза. Выходит только по ночам — это, по-вашему, нормально?
— Творческий человек, что же вы хотите. Она рисует.
— Рисует! Она рисует! Да разве это причина?.. Подумайте только, она расплачивается со мной чеком, вместо того чтобы прийти как все... Кого она из себя строит, а? Мы тут все же не дикари... Но погодите, я не сказал самого главного...