Послышались крики одобрения, а ворожея обвела всех затуманенным взглядом. Ещё несколько мгновений назад в глазах бесновался чёрный огонь, будто кто костёр из Мрака развёл, но сейчас в ее зрачках было пусто. На палубу с волос и одежды стекала вода, с ней смешивалась кровь из ладони и с лезвия ножа. Девушка сделала неверный шаг, покачнулась и рухнула на палубу, разметав длинные черные косы.
— Щупальца кракена в глотку! — выругался Фьялбъёрн, подлетая к ней и опускаясь на колени. Ну и вид! Золотисто-смуглое лицо девчонки теперь заливала землистая бледность, похлеще, чем у гадины водяного, а грудь вздымалась часто-часто, будто ворожее не хватало воздуха.
Все-таки накрыло силой веденхальтии! Проклятый Вессе, поймать бы да сломать пополам! Но это все потом, а с ней что делать? Дыхание все прерывистее и тише… Госпожа Смерть уже готова накинуть на неё покрывало!
— Совсем плохо, — покачал головой нахмуренный Лирак, подтверждая то, что ярл видел и так. — Не выкарабкается…
Подхватив девушку на руки, Фьялбъёрн быстрым шагом направился в каюту.
— Быстро отыщи Тоопи, — бросил через плечо, — пусть варит свой глёг. Тут немало его понадобится.
— Да, мой ярл!
Фьялбъёрн не оборачивался, он знал, что Лирак выполнит всё как надо. Ещё и сам проверит, всё ли верно сделал непутёвый кракен.
Распахнув дверь ногой, драуг внес свою почти бессознательную ношу в полутёмную каюту. В нос ударил запах трав и дерева, потоки силы ластящимися зверьками метнулись к своему хозяину.
Уже не один век каюта «Гордого линорма» была сердцем и душой корабля, местом, куда стекалась жизненная сила от всех существ, по какой-то причине попадавших на корабль. Её можно было как забирать у врагов, так и отдавать друзьям. А вот попасть в число тех или иных — это надо было постараться. Слабых Фьялбъёрн считал не врагами, а добычей, а близких… Сложно было стать близким для мёртвого ярла живого корабля. Но порой случались и исключения. Как, например, сейчас. Вытащенная из моря ворожея, считай, спасла «Гордый линорм». Не то чтобы сами не справились, но это было бы долго и, вероятно, с потерями. Спасла слишком высокой ценой! Чары веденхальтии выпили из нее столько жизни, что теперь помочь девушке можно было одним-единственным способом — и не самым приятным, если вот так, сходу.
Фьялбъёрн как смог бережно уложил ворожею на постель, рванул завязки на ее тонкой рубахе. Чёрные, будто агаты южных торговцев, глаза недоумённо расширились.
— Что ты… — голос звучал хрипло, еле слышно.
— Потерпи, — бросил Фьялбъёрн, приподнимая её и стягивая рубаху через голову. Девчонка попыталась его оттолкнуть, но куда ей было. — Приятного мало, — терпеливо сказал Фьялбъёрн, — но другого выхода нет. Потерпи. Если ничего не сделать, Госпожа Смерть уведет тебя с собой.
Ворожея нахмурилась, еле слышно охнула, когда Фьялбъёрн рывком стащил с неё тонкие кожаные штаны.
— Я передам тебе часть жизни корабля.
Он огладил широкими ладонями лежавшую перед ним девушку — обессиленную, измученную, жаждущую сбежать, да только где силы взять?
Пульсирующий поток жизни хлынул из стен каюты в сердце ярла, понесся к ладоням — к живому телу под ними, чтобы согреть, утешить, напоить.
— Нет… не надо, — упрямо мотнула головой девчонка, закусив нижнюю губу.
На мгновение Фьялбъёрн залюбовался. Даже такая, с едва теплящейся искрой жизни, гостья была дивно хороша. Тонкая в стане, с изящно круглящимися бедрами… Кожа, как зрелый янтарный мёд, только небольшую грудь совершенной формы венчают розовые соски, да внизу нежного плоского животика темнеет полоска… Такую бы красавицу уложить на постель и до рассвета не выпускать. И чтоб по согласию отдавалась — просила и умоляла не останавливаться.
Разозлившись на себя за мысли не ко времени, он сильнее, чем следовало, сжал плечи девушки. Послышалось сдавленное оханье.
— Прости, другого способа нет, — шепнул Фьялбъёрн, прежде чем впиться в побелевшие сухие губы девчонки.
Ворожея уперлась ладошками в его плечи и тут же опустила их — слабая попытка отстраниться провалилась. Ничего, сейчас… Потерпи… Руки ярла ни на мгновение не останавливались, лаская и прижимая к себе девушку. Там, где касались его ладони и пальцы, потоки жизненной силы нежно обтекали тело и проникали прямо в него, поя силой и жизнью, лаская мягче пуха. Непокорная ворожея все еще пыталась как-то возмутиться, едва шевеля губами, но Фьялбъёрн лишь рыкнул и, сжав оба её запястья одной ладонью, пригвоздил руки над головой, не давая шевельнуться. Огладил бедро, резко отвёл в сторону, вжимаясь всем телом, одним долгим сильным движением входя в горячую тугую плоть. Увидел потерянный взгляд — чёрные глаза смотрели мимо, ничего не видя, нижняя губа закушена, ещё чуть-чуть — кровь брызнет.