Покуда молодежь распевала песни да водила хороводы, среднее поколение пригнало на пригорок скотину. Угодья мельника заполнились мычанием, блеяньем, ржанием. Пожилая женщина даже петуха притянула — видать, глупая птица вместо топтания кур только и умела, что на хозяйку кидаться да об прохожих клюв точить. Но если лошадям, коровам и даже козам пришлось перескакивать кострище, страшась розг, то дурная птица ни в какую не желала перемахивать через устрашающее полымя. Бабка под общий смех гонялась за ополоумевшим от страха петухом по всему пустырю. По велению старосты на подмогу пришла вся молодежь. Да только толку то не принесло — орущий кукарека и не мыслил сдаваться. Диво: птица ловко удирала от множества рук, но за границу света не перемахивала.
Вдруг всеобщую суматоху прорезал голос мальчика, перекричав даже петуха:
— Глядите! Глядите! Нечистик!
Селяне обратили взгляды в сторону, куда указывал малыш. У самой кромки на земле, промеж светом и тьмой, сидела черная кошка. Никто так и не признал в ней своего питомца.
— И правда, нечистик, — подытожил кто-то в толпе.
— Бей ее! — скомандовала девица с носом-морковиной.
В улепетывавшую прочь от огнища кошку тут же полетели десятки каменюк да палок, заготовленных как раз для такого случая. Ведь всем ведомо, что в купальскую ночь нечистики да ведьмари оборачиваются кем пожелают.
— Попал! — оповестил люд курчавый парень.
К нему отовсюду понеслась похвала. Ковыляющая кошка, как могла, спешила укрыться средь деревьев. Селяне сияли от радости — завтра хромота выдаст того, кто ведьмарит в деревне.
— Поймала! — объявила запыхавшаяся женщина, что умудрилась-таки сцапать своего петуха. — Вот только ума не приложу, как его через кострище заставить перелететь? Он же крылья расправит, да все в сторону норовит.
— Вяжи ему лапы! — предложил сын старосты. — Да крылья перетягивай.
— Это еще зачем? — удивился какой-то молодец.
— Эх, ты простых вещей не разумеешь, — хмыкнул богатырь.
— Вяжи, — поддакнул староста.
Женщина откуда-то выудила веревку и обмотала лапы да крылья непослушной птицы. Петух истошно вопил да дергал головой.
— Ах ты, дурень с гребнем! — завопила хозяйка, когда клюв все ж сыскал ее палец.
Богатырь ловко перехватил петуха и кинул через костер. На той стороне огнища птица шмякнулась на землю.
— Не ушибся б хоть, — заволновалась бабка. Но тут же по смеху толпы поняла, что с петухом ничего не случилось. Оскорбленная бестолочь, высвободившаяся из пут, махала крылами, намереваясь и теперь улизнуть куда подальше. Сын старосты мигом ухватил неудачливого беглеца за хвост.
— Вот, спасибо тебе, Алесь! — бабка крепко держала горе-птицу. — Разумный у тебя сын вырос, Череда! Пусть даруют боги ему жену — красавицу да хозяюшку ладную!
Как Милава ни старалась, но кузнецов так и не сумела отыскать. Видать, младшего староста снарядил-таки устранять промах. А старшой, поди, рыщет где-то… Точно в подтверждение догадки, откуда-то донесся протяжный волчий вой. Но никто, кроме ворожеи, в угаре празднества да азартной поимки петуха не обратил на него внимания.
— А-а-а! — внезапно закричали девицы. С их хорошеньких ликов, распущенных волос да льняных рубах медленно стекала грязь. Молодцы-виновники лишь хохотали, отставляя в сторону уже не потребное оружие — пустые ведра. Вот только не ожидали они, что кое-кто из красавиц-молодиц все ж поспел подготовиться к такому повороту событий. Несколько светлых рубах мелькнуло в темноте, но, когда жертвы их заприметили, оказалось слишком поздно. Хрупкие, но проворные ручки схватили ушаты, давеча наполненные жижей с ближней топи, и окатили удальцов с головы до ног.
— Ловко они вас! Куда там грязи липкой супротив трясинного смрада! — дети и старики хохотали так, что их животы чуть не трещали. Бравые молодцы нынче больше напоминали то ли багников, то ли болотников. Но они и не думали сдаваться так быстро. Трое уцелевших понеслись за границу света за новой порцией ведер с грязью. Вот только девицы скоро догадались о задуманном, а потому с визгом и криками понеслись к реке. Молодцы — за ними.
Милава решила, что стоит пойти следом да нашептать пару приговоров, дабы бабкино черное недовольство не добралась до молодежи. Ей не составляло особого труда оставаться незамеченной — купальская ночь прятала под своим темным балдахином каждого, кто о том попросит: и доброго человека, и ведьмака, и влюбленных. Ведь не просто так на Большие дни детей по обыкновению рождалось больше, чем когда-либо.