Княгиня очертила гнилой жижей на камне склепа круг, подсветив его светом холодным, зеленым. И пустила в сферу ту руну Чернобога. Старую жизнь нужно удерживать, и тогда лучше нее не справится ничто...
Знак полыхнул, и тут же замер, связанный другим. Семейным, родовым. Древним, что сама кровь, им оберегаемая. В былое руннику знак тот жизни стоил, оттого и силен оказался.
Старая руна, что одна из многих на ее, чародейкином, фермуаре. Не она сама, но схожая. И обряд держится ровно, почти не лишая ее силы. А за ней - еще. И еще...
Знаки-руны вспыхивали один за другим, отчего холодный свет кругом них менялся. Тоже полыхал. И в огне том проступало сокрытое.
Сам Князь старый, Туром прозванный, шевельнулся. По телу пошла мелкая дрожь, и за дрожью той поднялась рука. Дернулась. Разогнулись пальцы тонкие, ожили запястья. А затем - и все остальное. Хотя... как ожило?
Тур глядел на Колдунью забеленными радужками глаз, и взгляд этот, что и в последние часы был мертвым, нынче и вовсе напоминал Пламене тлен. Да только чего ждать от существа усопшего, но не нашедшего покоя? И ведь то, что она привела его в этот мир, вернув былую память в гниющий разум, ей и самой казалось странным. Да только...
- Ты звала, Чародейка? - Тот, что вернулся, понимал природу стоящего перед ним зла. И ей разуменье то нравилось.
- Звала, - ответом.
А потом снова узор на полу из крови тленной. Раскроенное пространство, в котором вереницею из степняков да северян войско дивное тянется. И во главе войска того - двое. У одного волос светел, даже рус. Княгиня скоро отворачивается. Здесь ворожба ни к чему. Она и сама видит: то не Роговлад. А вот другой... Чудится ей, будто бы видала она его, вот только где?
- В Темнолесье, что под Светломестом. В середине зимы, - услужливо сообщает тот, кто призван. - Рысь и волк. Кровь на снегу свежем...
И она вспоминает. Ведь чутье вело ее в тот раз, и, стало быть, допустила она ошибку дурную. История воина со смоляными волосами закончиться могла уже тогда разом с жизнью самой...
А вот она оставила его, позабыв о чутье. Понадеялась, что тот издохнет сам. Он бы и издох, будь как все, только вот...
- Проклятье, - подсказывает тать, - степное. А еще - ворожба мощная, которой молодая знахарка делилась щедро по-за одиночеством. Признала в ней южная кровь такую же...
Значит, вот оно как сложилось...
Стало быть, нынче нужно вернуться, чтоб завершить начатое. И уже разумея ответ, она все же пытает тлеющую плоть:
- Сын?
- Сын, - откликается тот, чтобы ему вновь позволили уснуть, - Роговлад.
И Чародейка позволяет. Тур больше ей ни к чему - ей бы торопиться туда, где Князь молодой. И она снова отворяет кровь, заставляя марево пространства искриться. Рваться. И выталкивать ее к воину, идущему во главе войска.
***
Пространство за Негом схлопнулось мгновенно, обдав Ворожебника колючим морозным воздухом. И горсть снежинок, что вились у капища за стенами Камнеграда, все еще опадала на грязный пол. Ему бы выйти на простор, вздохнуть глубоко - и силы бы, глядишь, прибавилось. Потому как в голове нещадно полз туман по-за усталостью темной. И кровь уж стучала резко, сбивая его с мыслей. А сбиться нынче нельзя. Пространство, покорившись однажды, в другой раз может не пустить. И тогда Нег останется один на один с капищем старым и силою колдовскою. Не справится...
И Гай оперся гнутой спиной о старую лавку. Притворил веки, собрался. Вслушался в голос внутренний, что тянулся нитью к мальцу и задышал спокойнее: на месте тот. И земля старая откликается...
- Пол холодный, - Заринка подошла к нему, но касаться боялась, - захвораешь...
Ворожебник поднял на нее усталый взгляд, и, казалось, впервые глянул по-человечески:
- Это ничего. Лишь бы поспеть. - И снова прикрыл глаза.
Стало быть, не печется о себе. А вот отчего-то напрягся. На лбу выступила испарина. Значит, раскрывает перед Негом дорогу. И, верно, отвлекать его нельзя.
Заринка впервые за все время пожалела силы отданной. Это ж раньше ей ничего не стоило, взглянув на колера дивные, рассказать что о людине самой, что о чувствах ееных. Теперь вот лишь догадываться...
Что оставалось девке? Она уселась на невысокую скамью, что покоилась у другой стены, положив голову на плечо Свята:
- Ты знал, что Нег...
- Нет, - Охотник казался растерянным. Тревожным. А еще в нем явно ощущалось недовольство. Она и понимала его, только вот...
- Война за стенами этой избы, - напомнила ему Заринка, - и нам не выжить, даже если бы ушли. Быть может, уж и изб родных не осталось. Помнишь горелое воеводство? То-то и оно. Бывает, что целыми селами... а там степняк. И коли правда все про Чародейку...