- Зови свою девку, ночница. Я проведу!
***
Сон давно не шел Ярославе в руку. Она-то и забывалась ненадолго, но всякий раз просила Хельгу: разбуди. Та будила, понимая, что бежит Яра не просто от сновидений, но от чего-то другого. Темного...
А Ярославе все вспоминались Копи Соляные с мороком ворожебным и то, навеянное. Устала она, а вот спать отчего-то не могла. Вот и нынче.
Пора льда и снега была на исходе, и день становился все длиннее, а ночь - короче. И, стало быть, подождать совсем немного. Усталые глаза глядят в темноту шатра, что разбавлена лишь огоньком тонким, что на лампе масляной. И Хельга, видно, примечает то. А вот тоже молчит. Ждет?
Притвориться. Смежить веки да выровнять дыхание. Так лучше, потому как обманывается не только островитянка - дитя отчего-то ведет себя покойнее, тише. Засыпает, уж не толкая под ребра. И, верно, ей тоже можно отдыха того...
Масляная лампа уж почти догорела, а небо - Ярослава чуяла это сквозь толстый мех шкур - еще не прокрасилось яркой лазурью. Ружовеет на западе едва. Ждет...
Краем глаза ворожея разглядела, как полог шатра слегка приоткрылся, впустив внутрь немного студеного воздуха. И тут же схлопнулся. Озимок? Верно, нет, потому как...
Хельга повернулась во сне. Рука ее легла на рукоять меча сизого. Сжалась. Веки дернулись, прерывая дыхание. И - ничего.
Яра повернулась. Встала осторожно. И уперлась глазами во мховую шапку, рябиной украшенную. В шатре был гость:
- Тебя ищут, Ворожея. Хочешь, проведу?
Знать, и так говорить можно, в мыслях. Потому как Ярослава могла поклясться: ни единый звук не сорвался с губ лесного духа. А вот она все разумела. Отвечать могла. Только что ответить?
Охоронник глядел на Ярославу бусинами черных зрачков, что втягивали в водоворот картинок разноколерных. Рассказывал, стало быть, что видел.
В видениях оживало многое: войско, что подошло к стенам Камнеграда со стороны Степи. Отчего-то вел тех воинов не брат Дара, Элбарс-Тигр, но его отец. А ведь прошелся Хан по всей Земле Лесной, да только ни пожара, ни чего другого, погорше, не учинил. Оттого и Охоронник его не тронул...
А вот Элбарса увезли. Как? Ярославе показали и повозку саму, бахсами окруженную, и дорогу тайную, тихую. А ведь бахсы чтили лесного духа честь по чести, испрашивая позволения пройти. Он позволял. Отчего нет? Уж ему и самому не нравился медуничный запах, что тянуться к первому сыну Хана пытался. А так... Степь не примет его. И, стало быть, всем от того прок.
А вот тут недалече - другое войско. Степное, на морском замешанное. В нем - тот, что вел Ярославу к Копям Соляным. Степняк, верно. Дар-Роговлад, Ашан-Волк. Воюет...
И Ярослава, забыв про осторожность, кидается к Охороннику: жив?
- Жив, - ответ в мыслях. - Пока.
- Пока?
Показать картинку-жизнь легче. И Ярослава глядит на то, что изменить не в силах. Эманации темные, пахнущие сладко. Девки? Не они, но словно бы. В белых платьях, с черными прорезями вместо глаз. Другие...
Руки-ветки, тело-сухоцвет. Сладкоголосые.
Те, что гадами черными у ног вьются.
Огневики вот тоже...
Ярослава глянула на туманные цепи, что опоясывали тулуп меховой. А ведь и верно: ни одного не осталось. Отчего?
- Кровь сладка, - отвечал ей Охоронник. - Манит душу замерзшую...
Снова картинка-видение, где Нег, покрытый горячими багровыми бусинами, лежит в снегу. А кругом - огоньки живые, пляшущие. И каждый пьет, наслаждаясь. Ярослава бы спросила, отчего такое деется в Лесах, да только тот и сам показал.
Пятно рыжее, что в девку обращаться может. Живое с виду, а заглянешь в глаза - и нет. Мертвое что в душе, что плотью. Потому и пахнет сладко, чтоб перебить другой запах, тленный...
Он бы и не провел к ней просьбу того, что сам когда-то служил ведьме, вот только... боги глухи нынче. И таких, как он, - немного. Не сдюжеют. Верно, у людей помощи просить нужно:
- Пойдешь?
Яра боялась. Охоронника, что ворвался в шатер утром ранним. А ведь тот не духом лесным может статься, но... кем? Перевертышем?
- Мне не дано оборачиваться, - откликнулся тот, - личина одна. Я всего лишь дух. Бестелесный.
Он коснулся ладонью Ярославы, что легко прошла сквозь девку, лишь опалив ту холодом студеным:
- По поре летней оно бы теплее вышло, - улыбнулся тот. - Я - часть Леса самого, а он - часть меня. Если погибнет...
Ярослава поняла: духа тоже не станет. Как если бы и плоти ее не стало.
- Кто ищет? - Ворожея старалась снова заглянуть в глаза Охороннику. Разглядеть видения дивные. Но тот торопился: - Могу провести. Почем мне знать? Лес говорит, Ворожебник. Стало быть, как ты.