А огни Огнеграда остаются позади, сменяясь дымом мелкой деревушки. Их со Святом не впускают на порог - боятся. Меняют хлеб на алтын, молока дают напиться. И снова в путь.
Только теперь кобыла другая.
Та, что вела их из Огнеграда, скоро сдохнет - Заринка ощущает это. И ей стыдно что перед животиной, что перед людьми, выменявшими уставшее животное на другое.
А Заринка снова пригибается к острому уху. И шепчет, шепчет, шепчет.
Это уже потом, когда сил не остается, она падает в кольцо рук, что смыкаются перед нею.
И просыпается уже на свежем сене рядом со Святом.
Глава 5.
Изба, к которой вел тонкий след зарининых эманаций, стояла у самой околицы места - невысокая, крепко сбитая. Из бревен крупных, сосновых. С крышей, мхом бурым поросшей. А вот поставлена она давно - бревна уж перестали сочиться соком хвойным, став бурыми, словно бы их оставили с корой.
Двор подле избы был ухоженным, пусть и в зиму. Дорожка неширокая вела к самой двери, и, видно, расчищалась она от снега с завидным постоянством. Кругом подворья - забор к небу тянется ровными колышками, на которых висят жбаны глиняные.
Ворожебник вздохнул. Вспомнилось ему, что когда-то и у них так было, пока не ушел отец. Тоже вот стояла избенка небольшая с подворьем ухоженным. С забором частокольным, на котором жбанов в летнюю пору не счесть. Мамка с сестрами в ней украшением. И тятька - защитой. А потом...
Нынче Гай не любил той избы. Словно бы вымерла она, обветшала. И ничто уж не могло вернуть ей ни жизни прежней, ни красоты. Ворожебник вздохнул. Видать, тот, кто жил здесь, с Лесов пришел, потому как такое хозяйство лишь у лесного народа заведено.
Из тонкой трубы, что у острия крыши серела, вился слабый дымок. Значит, огонь в печи разводили давно. И вот поленья уже догорели, отдав последние крохи тепла.
Когда Ворожебник вошел на порог Агафьи, уже светало. Сквозь крошечное оконце у самого крова горницы пробивался первый алый луч. И баба была в исподнем, словно бы спала до этого сном крепким. Да только Гая это не обмануло.
- Знаю, что были тут, - проговорил он с порога, усаживаясь перед высоким столом да отламывая знатный мякиш хлеба с кислинкою, что все больше в Земле Лесов пекли, и не так часто здесь, меж двух Земель великих. - Я запах девкин чую, понимаешь? Как пес. Или навроде того. Я Ворожебник. Меня за нею сила колдовская гонит. Только вот с опозданием...
Он внимательно вгляделся в лицо Агафьи, но та лишь пристально следила за гостем, не сводя синих глаз с усталого лица. А ведь она не стара еще, хоть и платок носит навроде старушачьего. Отчего?
То, что в избе не жилось мужику, Гай понял сразу. Не то чтобы прознал, но чуялось словно бы в доме этом что-то чисто женское, какому не бывать подле мужа.
- Расскажешь?
Хозяйка не гляделась растерянною. Набросила только цветастый широкий платок на плечи, да закуталась в него, понимая, что не пристало мужику чужому глядеть на нее без сарафана. И платок тот - Гай это знал верно - прялся лишь у них, в Камнеграде, за что и славил Город Каменный. Потому как в него можно было укутать не просто голову, но завернуться самому, до самых колен. А вот подол сорочки ночной проглядывал по-за тканиной цветастой, белым облаком завиваясь у босых ног. И как только не мерзнет?
А баба была обыкновенной словно бы, простой. Волосы рассыпаны по плечам русыми лентами, и среди них только-только седина стала видать. Кожа ровная, без морщин почти. Только одна, меж бровей залегла - знать, хозяйка избы горя хлебнула. А вот глаза синие, большие. И, видно, здесь, в Пограничных Землях, многие сватались до нее. Только почему-то одна...
Гай заговорил с бабой спокойно, словно бы не клокотала в нем лютая ненависть что к ней, что к беглецам ночным. Да и егоные девки, которых он оставил одних в Камнеграде, заставляли Ворожебника раз за разом оглядываться: как бы не случилось чего. Вот со Снежаною он уж связь потерял. Осталась только мамка с Цветаной... И ведь душу грызло сомнение, и страх съедал. А воротиться назад не мог. Уж как отбыл, так и вернуться должен с добычею.
Гай откусил свежего хлеба и снова глянул на хозяйку избы, но та лишь указала пальцем на темный зев и повела плечами: дескать, что с меня, немой, взять?
Ворожебник с интересом вгляделся в пустой рот, и, скоро смекнув, что к чему, спросил: